Часть вторая.

5.

Мебели в квартире не было.

Просторней она от этого не становилась.

Но шаману, уходящему в тонкий мир с рабочей площадки, не могли помешать низкий потолок или неудачная планировка; тесноты не существовало там, где было лишь видоизмененное тело Матьземли, ее мысли и капилляры, ее плоть и аура. Так не может быть тесен золотой пляж у синего моря. Десятилетия назад поднялись в здешних местах бедные типовые дома; но вселявшиеся в них люди получали вместе с квартирами самую чуточку больше счастья, чем дозволяла их карма. Тихо лилась «песня жизни», идеальное согласование бывшего издревле с возведенным руками, гармония, которой почти невозможно добиться одним мастерством. Громадное тело богини, в котором, словно чернила в воде, распространялся странный дочеловеческий разум, здесь было прозрачней и легче, светлей и прохладней.

Ксе, скрестив ноги, сидел на полу, застланном выцветшим пыльным ковром. На оклеенных дешевенькими советскими обоями стенах тут и там виднелись дыры от забитых гвоздей и кое-где сами гвозди. Лья почти все вывез, готовясь в ремонту, а ковер, похоже, определил в мусор. С потолка свисала лампочка на голом проводе.

– Жень, - несчастным голосом говорил шаман, - ты придурок.

– Придурок, - тот безропотно разводил руками.

– Ты псих малолетний.

– Псих малолетний, - соглашался Жень.

– Мальчик-блондинка.

Бог поперхнулся, а потом угол его рта пополз кверху:

– Ксе, ты что, обиделся?

Шаман зажмурился и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Ему, конечно, было на что обидеться, но чувство это Ксе находил глупым и бессмысленным. Только досадно малость да во рту горьковато: так бывает, когда случайно прожуешь с ложкой супа горошину черного перца. Припрятав улыбку подальше, он закатил глаза и вопросил с интонациями вселенской обиды:

– Зачем?! Зачем ты меня пугал? Что я тебе плохого сделал? М-мать моя богиня… у меня чуть крыша не съехала.

Жень отлепился от косяка отсутствующей двери, прошел в комнату и уселся на полу напротив Ксе. Лицо его было грустным и виноватым; шаман с изумлением понял, что божонок принял его слова за чистую монету.

– Я не пугал, - сказал тот, уставившись на узор ковра. – То есть не тебя. То есть, ну… Ксе, прости меня, пожалуйста. Я больше не буду. То есть пугать тебя не буду. То есть… блин.

Шаман чуть не рассмеялся: насупленный сопящий Жень был дитё-дитём. Ксе собрался было сказать что-нибудь глубокомысленное вроде «угу» или «ну да» и потрепать пацаненка по голове, но упустил момент, а Жень истолковал его молчание по-своему.

– Ксе… - светлые брови беспомощно поднялись, бог закусил губу. – Ну меня правда это достало.

Ксе озадаченно поднял глаза:

– Что?

– Что я… что ты… - Жень отвел лицо и сделал это зря: Ксе заметил, как у него алеют уши. – Что я психанул как девчонка, сначала, когда ты меня нашел только. Потом в Александровском чуть сознание не потерял. Как будто меня, блин, соплей перешибить можно…

А потом голубые глаза-прицелы обожгли взгляд Ксе, и мальчишка тихо, очень серьезно закончил:

– Я бог. Это я защищать должен. А не меня.

…Вполоборота, засунув руки в карманы, стоял у подъезда бесцветный мужчина в черном пальто.

В десяти шагах от него замер Жень; пара мечей в его руках сияла режущим белым светом.

– Евгений Александрович, - тускло сказал адепт, не поднимая глаз, - ну зачем вы так, в самом деле. Давайте решим вопрос по-хорошему.

Ксе смотрел на них, задыхаясь, как от быстрого бега; он не пытался погрузиться в стихию, перед ним была только одна антропогенная сущность, но накал энергии Женя достигал такой силы, что даже молодое сердце Ксе сбивалось с ритма, захлестнутое животным, не поддающимся контролю разума ужасом.

К несчастью, жрецу страшно не было.

– Излагай, - выплюнул Жень, - с-сука.

Адепт сдержанно вздохнул.

– Мы согласны, что имело место крайне неудачное решение. Мы соболезнуем и скорбим вместе с вами, Евгений Александрович, поверьте. Это хуже, чем преступление – это ошибка. Мы не повторим ошибки.

Жень улыбнулся: улыбка сверкнула третьим мечом.

Ксе привалился к кирпичной стене дома. Голова кружилась, мелькали перед глазами необлетевшие, зеленые еще кроны, и казалось, что с двух сторон заходят люди в камуфляже… у Ксе начинались галлюцинации от перенапряжения нервов и соответствующих им в тонком теле энергопроводящих структур, главного контактерского органа. «Так ведь и спалить себя можно…», - пришло на ум и отнюдь не принесло радости.

– Вам стоит только выразить желание, - вкрадчиво сказал жрец, - и люди, ответственные за принятие этого решения, будут наказаны. Меру наказания вы изберете сами, Евгений Александрович.

– Хочу, чтоб вы все сдохли, - немедленно предложил бог.

Адепт развел руками с видом безнадежной покорности.

– Это нельзя назвать взвешенным решением, но мы – ваши слуги и находимся в вашей воле…

– Вот прямо щас и в муках, - ощерился Жень. – Ась?

– Прямо сейчас, - мягко сказал адепт, - к сожалению, не получится.