Сердечко Оксаны трепетало. Она. Окажется. У него. В квартире.

Ух ты!

А в квартирах происходит всякое. Там даже есть кровати. И диваны. И прочие места, где не очень зажатые люди отдаются порыву чувств!

О чем это она?..

Все равно, все равно! Фантазировать законом не запрещается! Она же… почти писательница, так?.. А как себя ведут писательницы? Если судить по Даше — как портовые шлюхи…

— Он дома! — торжественно провозгласила Даша, когда Оксана с Валерой проезжали Новый Арбат.

У Оксаны вспотели ладони. Боже… Можно ли возжелать женщину с мокрыми ладонями?

Ладно, ладно! Она в своем уме, спокойна и думает лишь о том, как бы ее не уволили.

— Приехали, — сказал Валера.

Оксана достала мобильный, уставилась на него, но не смогла придумать ничего такого, что звучало бы убедительно.

Стала бы Даша ему звонить?

Вот! Докатилась!

С чего это она принялась равняться на Дашу?

Ответ, правда, был очевиден.

Даша не ведала сомнений.

Она делала то, что хотела, с разумной толикой логики и ни разу не спросила себя: а стоит ли пытаться?

Конечно, Даша не была сумасшедшей и понимала, что может облажаться, но это ее не пугало — она верила в себя так, что можно было только обзавидоваться и умереть.

Оксана же каждый свой шаг подвергала жестокой критике, переживала, взвешивала…

Даша тоже переживала. Либо до, либо после. Перед тем как сесть за книгу, она недели две была мрачная, злая, отлеживалась в гамаке, перечитывала классику и бормотала, что не имело смысла и начинать, если понимаешь, кто ты есть в сравнении с Чеховым.

Отослав в издательство очередной роман, Даша даже могла разрыдаться — ей казалось, что вместо акта о сдаче/приемке она подписала признание в собственной несостоятельности: могла ведь лучше, увлекательнее, и герои могли бы получиться не такими картонными, и развязку затянула…

Но во время работы Даша превращалась в киборга — она делала свое дело с пунктуальностью бомбы с часовым механизмом, была весела, возбуждена, довольна и отказывалась прислушиваться к чужому мнению.

— Если уж ты в это ввязалась, нельзя оглядываться назад. Можно испугаться до усрачки — но только на пару минут, не больше, — говорила она Оксане.

И Оксана пошла. Долой телефоны! Настоящие женщины звонят прямо в дверь!

Уф-ф! А если он моется и она застигнет его в полотенце? Р-р-р…

Захар распахнул дверь и вытаращил глаза.

— Привет, — поздоровалась Оксана. — Можно войти?

Никакого полотенца. Зато без майки. Такой немного потный. Даже не потный, а влажный — ангелы не потеют, ха-ха-ха.

Он посторонился, и Оксана прошла в квартиру.

Хорошая квартира.

— Вот это да! — воскликнула она, очутившись на кухне.

Здоровенной плите было не меньше пятидесяти лет! Антиквариат!

— О боже! — восторгалась Оксана. — Она как новая! И красная!

— Ну, считай, она новая, — улыбнулся Захар. — По крайней мере, за эти деньги можно было купить пять новых, это точно. Мне ее перекрашивали в автосервисе, представляешь?

— Ничего себе, ты зарубаешься… — Оксана исследовала духовку.

— Я когда ее увидел, понял — мы с ней созданы друг для друга.

Интересно, с Дашей у него было то же самое?

— Оксан, тебя что, попросили доставить мои вещи? Или сказать, что они сожжены?

— Что? — Оксана резко выпрямилась. — Какие вещи?

— Ну те, что у Даши.

— Ты о чем? — Она села за стол и сложила руки, как примерная школьница.

— Ладно! — отмахнулся он. — Ты же здесь в качестве парламентера?

— Тебя это удивляет? — Оксана не удержалась от сарказма.

— Меня в Даше все удивляет. — Он встал, взял с плиты чайник и повернулся лицом к раковине, к Оксане — спиной.

И какой спиной! Красивые лопатки, желобок посредине, джинсы сидят ниже чем следует, обнажая поджарые ягодицы… М-м-м…

— По-моему, это неправильно, посылать ко мне тебя, — заявил он, включая конфорку.

Как же ей хотелось поощрить его желание обсудить Дашу — а точнее, ее дурной характер! Но тогда она превратится не только в сплетницу, но и в типичную бабу-дуру, которую, может, и трахнут ради мести, но это не будет ничего значить. Хотя… Это тоже вариант.

— Оксан, подожди две минуты, я быстро в душ, ладно?