Астрономия еще задолго до появления письменности была весьма почитаемой наукой. Необходимость вычислять периоды подъема и спада воды, времени сева и уборки урожая заставляла человека пристально вглядываться в узор небесных светил.

Выход в космос автоматических станций и кораблей с человеком на борту привел к созданию нового направления в астрономии. Астрономические приборы поднялись за пределы атмосферы, в космос. Возник новый, мощный источник информации в древней науке. И нам, космонавтам, пришлось стать немножко астрономами.

Институт космических исследований АН СССР и лаборатория космической астрономии французского Национального центра по исследованию космоса в Марселе подготовили для нашей экспедиции на «Салюте-7» целую серию экспериментов под названием «Пирамиг». Одновременно шли эксперименты ПСН, подготовленные нашим Институтом космических исследований и Институтом астрофизики в Париже. Аппаратура «Пирамиг» и ПСН позволяла получить новые, очень интересные данные.

Начали мы эксперименты в составе советско-французского экипажа, вместе с французским космонавтом Жан-Лу Кретьеном. А после ухода этой первой экспедиции посещения продолжили их самостоятельно.

Суть экспериментов «Пирамиг» и ПСН — фотографирование участков звездного неба с помощью специально разработанной аппаратуры. Названия приборов «Пирамиг» и ПСН звучат необычно, но ничего таинственного в них нет. Они образованы из длинных фраз, которые в переводе на русский означают: «Ближняя инфракрасная область атмосферы, межпланетная среда и Галактика» и «Фотография звездного неба». С помощью этой аппаратуры можно фиксировать самые слабые излучения объектов Вселенной.

Чувствительность этих приборов так велика, что, скажем, «Пирамиг» с борта «Салюта» вполне мог бы сфотографировать свечку, зажженную на Земле. Кроме того, камера воспринимает излучение в широком диапазоне спектра от голубого до инфракрасного.

Проводить эти астрофизические эксперименты было совсем не просто. Скажем, получаем мы инструкцию с Земли. А выглядит она примерно так:

Дальше в инструкции указывались виды и типы применяемых пленок, размеры рекомендуемых диафрагм, и все это заканчивалось предостережением:

По такой инструкции хватало работы на пятерых. Самое главное было, во-первых, точно ориентировать станцию на фотографируемый объект, а во-вторых, нужна была полная, абсолютная темнота на станции. А нас — пятеро, да еще куча приборов и всяческих проводов.

Закрываем все свободные иллюминаторы крышками: ведь даже Луна — сильнейшая помеха. Мы с Валентином при помощи бортовой системы навигации «Дельта» ориентируем станцию так, чтобы направить приборы на фотографируемый участок неба. Для этого в астроориентатор вставляется «маска» — пластина с изображением нужного созвездия. Его надо точно совместить с реальным созвездием — тем, что видно на небе.

А в это время Джанибеков, Иванченков и Жан-Лу Кретьен работали непосредственно с приборами для фотографирования. За короткую космическую «ночь» — а она длится чуть более получаса (пока мы летим в тени Земли) — успеваем поработать по двум-трем источникам.

Одним из «Прогрессов» к нам был доставлен модифицированный гамма-телескоп «Елена». Он предназначен для исследования электронов высоких энергий в ближнем космосе и для измерения потоков гамма-квантов на самой станции. Модификация «Елены» заключалась в том, что позволяла простой заменой отдельных блоков быстро переходить от одного рода измерений к другому.

На новом телескопе мы сделали много снимков, среди которых были и уникальные. Например, изображение столба зодиакального света на фоне созвездия, на которое проецируется и Венера. Кроме того, как говорят специалисты, нами впервые замечено весьма интересное аномальное расслоение земной атмосферы. Удалось получить и изображение серебристых облаков, подсвеченных солнцем. По этому изображению можно определить размеры ледяных кристаллов, составляющих эти облака. Мы провели съемку туманности Андромеды, центра Галактики, Большого Магелланова облака и других объектов, по которым специалистам требовалась дополнительная информация.