И вдруг у него в животе словно разорвалась граната. Он вспомнил всех тех женщин, с которыми… Даже Аню — такую замечательную, в которую он бы обязательно влюбился, если бы не встретил Настю, и Яну — удивительную, но которая, при всех ее достоинствах, по сравнению с Настей никто…

Ему стало дурно. Глаза застилало потом, внутри полыхало, а сердце билось часто-часто. Игорь остановился напротив метро «Красные Ворота», выключил мотор и на полную катушку включил кондиционер.

В это время водитель красной «ауди», страдая от жуткого, неизлечимого похмелья, подъезжал к площади трех вокзалов.

— Он влюбился? — воскликнула Маша. Хозяин кивнул. — В кого из них?

— Увидите, — ответил он.

— Он умрет? — Наташа воинственно сверкала глазами. — Его убьют?

Но он лишь кивнул на стену.

Игорь поклялся себе никогда больше не вспоминать о прошлом — этого не было. И еще пообещал себе не стыдиться себя того, прежнего — что было, то было, ничего не вернуть, можно лишь жить дальше и стараться исправить все плохое, что есть внутри. Он глубоко вдохнул, завел машину, выехал со стоянки и потихоньку двинулся вперед. На пересечении с Орликовым переулком зажегся красный свет — Игорь остановился и оказался первым.

В это время водитель красной «ауди» выехал из-под железнодорожного переезда, одним махом проскочил в Орликов переулок, бессовестно подрезав на повороте длинный голубой «мерседес». Полупьяный водитель красной «ауди» заметил, что светофор, перекрывающий Садовое кольцо, первый раз мигнул желтым, — он вжал в пол педаль газа, собираясь пролететь на Мясницкую во что бы то ни стало: было слишком жарко, чтобы томиться на длинном светофоре.

Игорь в это время заметил, что красный мигает, и начал потихоньку газовать, чтобы рвануть быстрее «мицубиши эволюшн», водитель которого слишком уж нагло разглядывал и оценивал синюю «тойоту» Игоря.

— Я не могу на это смотреть, — простонала Маша. — Это издевательство.

— Мне на него наплевать, по барабану — умрет он или нет, я его вообще не знаю… — бубнила Наташа, обхватив голову руками.

Игорь рванул с места, красная «ауди» вылетела с перекрестка… Но туг прямо перед «ауди» на дорогу выскочила собака. Водитель «ауди» не от жалости, а от неожиданности резко вывернул руль. Машину закрутило, отбросило на тротуар, проволокло по газону, выкинуло на площадку перед административным зданием — она перевернулась и затихла.

Игорь же спокойно развернулся на проспекте Сахарова и поехал в сторону Чистых прудов.

— А-а-а… — мямлила Наташа.

— Э… Э… Э… — заикалась Маша.

— Ура!!! — завопили они вдвоем и бросились на шею тому, кто спас их надежду на то, что они боролись не зря.

— Ну-ну-ну, — отбивался он. — Я все, конечно, понимаю…

— Спасибо! — орали девушки. — Огромное!

— Кхе-кхе… — послышался вежливый кашель.

Все обернулись и увидели Метатрона.

— Я все уладил, — заявил он. — По вашим вопросам… — Он кивнул бывшим ведьмам. — Но теперь мы должны решить, что с вами делать.

— То есть? — Маша хлопнула глазами.

— В каком смысле? — насупилась Наташа.

— В таком, что даже несмотря на то, что ваши методы — чистой воды варварство, самоуправство и нарушение всех существующих этических, нравственных и прочих норм, мы не можем не признать, что ваш вклад в наше общее дело заслуживает снисхождения и в общем-то, гм-гм, поощрения, — заключил Метатрон.

Девушки некоторое время молчали, а потом Маша, обращаясь к Наташе, не очень уверенно сказала:

— По-моему, до меня все-таки дошло, что он имеет в виду. Нас хотят наградить за то, что мы, как оказалось, не полные дуры.

— Вроде того. — Метатрон наклонил голову. — Итак, требуйте все, что угодно. Хоть Первые небеса.

Маша с Наташей алчно переглянулись.

— Хотим на Землю! — выпалила Наташа.

— И снова стать ведьмами, — добавила Маша.

— И чтоб к нам никто не лез, — уточнила Наташа.

— И чтобы мы были красивыми.

Метатрон расхохотался:

— Вы же сами были против старых методов! А стать ведьмами — это что, прогресс?

— Мы всего лишь две старые кочерыжки, которые хотят прожить оставшуюся тысячу лет в свое удовольствие, — с ложным смирением призналась Наташа.

— Но почему на Землю? — поморщился Метатрон. — Это же сущий Ад.

— Хотим в Ад, — твердо сказали подруги и взялись за руки.