Аниска замахала на неё рукой:

— Не говори! Не говори!

Отвела её от куста и зашептала:

— Зачем так говоришь-то? Ведь ему тоже обидно!

— Кому?

— А шиповнику. Он зацветает, а ты!..

Светлана поглядела на неё с некоторой опаской: «Отколотит?»

Но Аниска была кротка и задумчива.

— Мне вот всё думается — откуда он эти розовые цветочки берёт? Листья зелёные, и почки зелёные, а из зелёного — вдруг розовый цветочек. Ну, откуда? Почему? Как он может?.. Я вот всегда так гляжу и думаю... Ты не знаешь?

Светлана ответила уверенно, но не глядя в глаза:

— Конечно, знаю! Вот ещё пустяки... Только... пойдём домой...

— А хочешь, я тебе партизанскую могилу покажу?

— А далеко?

— Да нет. Вот тут через овражек. Иди за мной.

Аниска бегом бросилась в овраг, заросший ольшнягом и малинником. Светлана поспешила за ней. Кусты царапали ей руки и цеплялись за платье, а под ноги то и дело подвёртывались острые сучья и корявые пеньки. На дне оврага, в ручье, Светлана промочила свои жёлтые туфли. Кое-как перебравшись на ту сторону, она оглянулась в страхе:

— Аниса, ты где?

В ответ ей только шершавые солнечные листья ольшняга тихонько шелестели под ветром. Светлана, не глядя под ноги, изо всех сил карабкалась по крутой стороне оврага. Косы у неё растрепались, одна ленточка осталась где-то на ветке... Ей уже представилось, что Аниска убежала, что она осталась одна и теперь совсем пропадёт в лесу...

Но, выбравшись наверх, она сразу увидела Аниску.

— Ты что же не откликалась?! — сердито, чуть не со слезами, крикнула она.

Но Аниска сделала ей знак рукой:

— Не кричи. Здесь нельзя кричать... Видишь?

На бугорке, обнесённая частой оградой, зеленела большая могила. Широкая черёмуха прикрывала её свежей душистой тенью.

— На этой черёмухе очень много цветов бывает, — тихо сказала Аниска. — Как начнёт отцветать — так с неё и сыплется и сыплется на могилу... Будто летом снежок идёт...

— А ты видела?

— Да.

— Что же, вы часто сюда ходите?

— Я хожу.

— Одна?

— Да.

— А девочки?

— Они не ходят.

— Ну, а почему же ты ходишь?

— Так. Побыть с ними.

— С кем?

— Ну, с ними. Которые здесь лежат.

Светлана поёжилась от страха.

— Ну тебя! Ты мне нарочно, чтобы я боялась! Не буду с тобой ходить, ни за что не буду!

Но Аниска глядела на неё ясными и печальными косыми глазами:

— А чего ты боишься? Мне их очень жалко. Ведь к ним на могилу родные не придут. Кто их знает, где у них родные? А ведь им тоже хочется, чтобы их помнили. Наши-то, деревенские, помнят — могилу каждую весну оправляют. Ну, а всё-таки... К ним ведь и приходить тоже надо!

— Аниса, пойдём отсюда, — прошептала Светлана, — пойдём, я домой хочу!

Аниска поглядела на солнце:

— Что ты! Рано ещё!

— Всё равно пойдём. Только не через овраг — там сыро.

Аниска вывела Светлану на лесную тропочку. Высокие молчаливые ёлки и берёзы стали по сторонам.

— А ты не заблудишься? — опасливо спросила Светлана.

Аниска улыбнулась:

— В своём лесу-то? Да я тут с закрытыми глазами пройду. Вот на этой ёлке дятлово гнездо. Видишь?

— Нет.

— Да вот же!

— Да никакого там гнезда нету! Только дырка в стволе.

— Дырка! — засмеялась Аниска. — Это и есть гнездо. А ты думала, дятлы гнёзда вроде грачиных делают? Тише!.. Летит...

Девочки притихли. Чёрный дятел с малиновым затылком бесшумно юркнул в маленькое круглое дупло.

Прошла минута... другая. Светлана потянула Аниску за платье:

— Пойдём, ну чего стоять-то?

— А может, он вылезет!

— Ну и пусть вылезает. А что интересного?

Аниска с сожалением отошла от ёлки. Хотелось посмотреть, что в дупле. Может, там уже детки есть? А может, ещё только яички лежат...

Девочки молча шли по усыпанной старой хвоей лесной тропинке. Светлана изредка срывала цветок — то душистый жёлтый бубенчик, то крупную незабудку, растущую возле старой колдобины.

— Как чудно... — наконец сказала Аниска. — Вот дятлы яйца кладут белые-белые! Даже блестят. А птицы из них вырастают чёрные... Вот я и думаю — почему?..

Светлана нетерпеливо тряхнула косичками: