— Они приглашают нас остаться на ночь. А нашу «рыбу» они покормят.

— Рыбу?

— Ну да. Думаю, они считают вездеход прирученным животным…

— Пусть позаботятся, чтобы он не отравился, — деловито сказала Анна. — А они не обидятся, если я скажу, что рада их видеть?

— Наоборот.

Анна наклонилась вперед и старательно произнесла несколько примитивных благожелательных слов. Все, как по команде, повернули к ней лица. Полупрозрачные, обведенные красным веки были опущены, но Анна чувствовала устремленные на нее пристальные взгляды. Мгновение стояло молчание, потом трое, сидевшие у стены, поднялись и исчезли за занавеской.

Камилл недоуменно повел головой.

— Сейчас они приведут своих женщин. Не понимаю. Они никому их не показывают, я сам видел их всего один раз… Ах ты, черт, я не подумал!

Губы его задрожали от сдерживаемого смеха. Анна не успела ничего спросить — вошли женщины. И при первом взгляде на них она поняла, почему их никому не показывают.

Они были прекрасны. Они были красивее женщин всех рас и цивилизаций, которых ей только приходилось видеть.

Они выскользнули из-за полога, и воздух наполнился ароматом и шелестом шелковых тел, браслетов и подвесок. Они отличались от своих мужчин, как небо от земли, и казались существами иной породы. А может, они и были другими.

Камилл вздохнул и открыл глаза. Они были именно такими, какими он их помнил, и сердцу его стало больно. Они походили на фей, на эльфов, на волшебниц из сказок. Женщины глядели на Камилла разноцветными, дышащими, зыбкими, как туман, глазами. Анна тихонько охнула, и женщины повернули к ней обвитые светлыми волнами волос лица. Глядя, как они мерцающим кольцом окружают Анну, опускаются рядом с ней на колени, трогают легкими пальцами ее руки, волосы, лицо, слушая их приглушенные, но музыкальные голоса, Камилл с удивлением думал: она опять принесла ему удачу. У него не было жены, но трикки думали, что он ее прячет, а, приведя, оказывает им высокое доверие — и поспешили выразить свое. Последний барьер был сломан.

Анна смеялась. Она смеялась так самозабвенно, как смеются только дети, а женщины вторили ей звенящими голосами. Не зная языка друг друга, они беседовали с превеликим удовольствием.

Пальцы одной, с фиалковыми глазами, легко скользнули по круглой руке Анна. Замерли на повязке. Наступила тишина. Потом женщины вновь заговорили — Камилл не понимал ни слова, словно они говорили не на языке мужчин. Анна вскрикнула. Он привстал и увидел, что она машет ему разбинтованной рукой.

— Камилл! Я глазам не верю! Они вылечили меня! Совсем! Сразу!

Камилл, опускаясь обратно, проворчал:

— Давайте-ка и этому научитесь…

Они играли с Анной, как с любимой занятной игрушкой. Расчесали ее жесткие волнистые волосы, так что они еще больше распушились, и, казалось, даже начали искриться. Ловкие пальцы вставили в кудри слабо светящийся цветок, повесили на гладкую шею поблескивающее ожерелье, несколькими движениями окутали полупрозрачной, с искрами, тканью. С улыбкой она подставляла лицо: женщины раскрашивали его сосредоточенно, не спеша, обводили легкими пастельными мазками. Анна вновь махнула ему обеими руками, показав накрашенные светящиеся пальцы.

Кажется, Камилл понял, почему она нашла общий язык с неконтактными курачами. От нее исходило дружелюбие и приятие, как свет — от трикки. Человек, готовый одинаково принять и понять и подленького Старого Козыря и прекрасных фей трикки, нужен в любой части вселенной. Таких надо отыскивать и взращивать, чтобы не было в мире трагедий, подобных Кольцу Змей…

Женщина с фиалковыми глазами чертила пальцем в воздухе, точно писала неведомые буквы. Небольшая твердая рука Анны опиралась о пол рядом с атласным коленом трикки. Анна быстро взглянула на Камилла, улыбнулась мимолетно.

И он вновь ощутил стеснение в груди — словно надолго задержал дыхание. Серые глаза Анны сияли радостным и ласковым огнем — отражением глаз трикки. И то странное выражение, что подметил Камилл на лицах мужчин, было восхищением…

Анна подошла к нему, опустилась рядом, обняв круглые колени. Счастливо вздохнула.

— Как хорошо, что вы меня взяли с собой!

Она явно забыла, зачем они сюда приехали. Камилл провел рукой по лицу. Хотя он тоже забыл.

Огонь, заключенный в хрустальную чашу, становился красным, горячие блики ложились на лица мужчин. По кругу двинулась глубокая чаша. Трикки окунали туда руки. Камилл последовал их примеру, поднес к лицу сладко пахнущие пальцы. И прошептал:

— Ох, черт, угораздило же нас!

— Что? — спросила Анна, шевеля в воздухе светящимися пальцами. — Что вы говорите?

— Мы угодили как раз на Праздник Перемен…

— На праздник? Но это же прекрасно!

Камилл сморщился.

— Ну, во-первых, нам теперь придется остаться до утра… И еще, дело в том, что…

И он уставился на очутившуюся в его руках вторую чашу. Нерешительно понес ее к губам и остановился. Глянул на Анну. Она смотрела на него в ожидании, приподняв брови и полуоткрыв губы. Лицо ее, расцвеченное красками и огнем, было незнакомым, гладкое крепкое тело точно светилось сквозь тонкую ткань.