Политическая жизнь западнорусских земель в этот период протекала при том или ином участии темника Ногая, управлявшего на протяжении чуть ли не 40 лет созданным им татарским улусом в Северном Причерноморье (с 1265 по 1300 год). Правда, это участие долгое время маскировалось сохранявшейся формально зависимостью Ногая от Волжской Орды. Защищая автономию своего улуса от претензий Сарая, стараясь в то же время не допустить роста Владимирского княжения за счет Западной Руси, Ногай, видимо, поддерживал тенденцию консолидации западнорусских и литовских земель в едином государственном организме. Весьма показательно, что татарские походы второй половины XIII века в сторону Литвы, осуществлявшиеся при участии русских вассалов и, возможно, с санкции Ногая, в конечном счете не помешали установлению сотрудничества западнорусских и литовских феодалов, не задержали формирования Великого княжества Литовского и Русского, происходившего на рубеже XIII–XIV веков.

Общерусский характер восточноевропейской политики Орды стал возрождаться после ликвидации «удела» хана Ногая в 1300 году, после восстановления целостности «улуса Джучи», что произошло при хане Тохте (1290–1312) и хане Узбеке (1312–1342). Так, уже в 20-30-е годы XIV века правители Волжской Орды стали снова широко использовать противоборство центробежных и центростремительных сил в масштабах всей Русской земли, умело практикуя при этом сталкивание формировавшихся тогда в Восточной Европе двух великих княжений — Владимирского, сложившегося на землях Северо-Восточной Руси, и Великого княжества Литовского и Русского, образовавшегося на территории Западной Руси и Литвы.

Формирование в основном на древнерусских территориях этих двух великих княжений происходило в рамках тех же закономерных процессов восстановления целостности раннефеодальных государств X — начала XII века, которые, например, на польских землях почти полностью завершились к началу XIV века. На русских землях они были заторможены воздействием таких значительных внешнеполитических факторов, какими были Орда на востоке, Польша и Орден — на западе.

Ордынские правители поддерживали равновесие между этими княжениями, сталкивая их друг с другом и поощряя их претензии на общерусское лидерство, а также на закрепление за ними позиций в Новгороде.

Правители Польши и Ордена также поддерживали конфронтацию этих двух княжений, пытаясь в то же время расширить свои владения за счет Великого княжества Литовского и Русского (Орден — за счет Жемайтии, а Польша — за счет западнорусских земель, входивших в состав этого княжества). Характерно, что восточноевропейская политика Орды и восточная политика Польши иногда смыкались. Так, раздел Галицко-Волынской Руси в начале 50-х годов XIV века происходил при явном участии ордынской дипломатии.

Не исключено, что Орда, напуганная военно-политической активностью Владимирского княжения на рубеже 70-80-х годов XIV века, не возражала и против польско-литовской династической унии 1385 года, наметившей включение Литовско-Русского княжества в состав Польского государства, а вместе с тем и усиления этого нового государственного образования в качестве более надежного противовеса Москве.

Поскольку в этом достигнутом тогда фактическом разделе Русской земли были кровно заинтересованы могущественные ее соседи — Орда и Польское государство, — обособленное существование русских земель становилось политической реальностью международной жизни региона на довольно длительное время.

В этих новых условиях западнорусские земли постепенно осваивались польскими феодалами и католической церковью, а ведущим и теперь единственным ядром консолидации Русской земли становилась Северо-Восточная Русь. Именно она стала оплотом борьбы с натиском внешних сил, а также основой формирования Русского централизованного государства.

Таковы главные линии сложного исторического развития русских земель в XIII–XV веках. Рассмотрение их — актуальная задача, поскольку именно в этом периоде лежит ключ к пониманию дальнейшей истории всего восточного славянства, к раскрытию взаимодействия тенденций обособления отдельных частей Русской земли с тенденциями сохранения ее единства. Именно в этом периоде истории Русской земли берут начало различные концепции ее дальнейшей исторической жизни, именно этот период оказался в фокусе полемики между идеологами разных направлений.

В сущности, споры о причинах обособления отдельных частей Русской земли, споры о реальной исторической значимости как их обособления, так и сохранения ими общерусских традиций начались уже в XIV–XV веках и не утихают до нашего времени.

Уже русские летописи XIV–XV веков, а также внелетописные произведения древнерусской литературы того времени доказывали необходимость восстановления целостности всей Русской земли, связывая осуществление этой задачи как с освобождением от ордынского ига, так и с ликвидацией польско-литовской династической унии. В то же время, начиная с польского хрониста Яна Длугоша, польские хроники различными историческими и религиозными «аргументами» пытались оправдать присоединение к католической Польше территорий литовцев-язычников и западно-русских земель православных «схизматиков».

Особенно обострился вопрос о судьбах русских земель XIII–XV веков в историографии второй половины XIX века, когда некоторые западные державы начали разрабатывать проекты передела Восточной Европы за счет отторжения от России Украины и Белоруссии.

Напряженная политическая борьба на Европейском континенте в середине и во второй половине XIX века, ход и результаты Крымской войны вызвали к жизни серию работ польского историка Ф. Духинского, выступавшего с концепцией «турано-монгольского» происхождения «москалей» и польского происхождения украинцев и белорусов. Такое толкование этнической истории Восточной Европы должно было «теоретически» обосновать требования польских идеологов того времени и стоявших за ними правителей Франции и Англии — восстановить на территории Восточной Европы политические границы, возникшие в результате раздела Русской земли на рубеже XIV–XV веков и просуществовавшие вплоть до 1772 года.