Возобновился литовский нажим на Псков и Великий Новгород. В начале 1414 года Витовт провел устрашающую военную демонстрацию: он сжег Себеж и блокировал город Порхов. Новгород направил к Витовту послов. Уже летом 1414 года московский князь Константин Дмитриевич вынужден был уйти из Новгорода, его место занял Семен Ольгемунтович, племянник Витовта. В Псков явился наместник Витовта Юрий Нос. С епископской кафедры в Новгороде был удален сторонник Москвы Иоанн.

Витовт открыл враждебные действия против митрополита всея Руси Фотия и вернулся к замыслу Ольгерда создать независимую митрополичью кафедру в Литве. Созвал собор иерархов Литовской Руси, обвинил Фотия в пренебрежении к Киеву, как к подлинной столице русской церкви. На пост киевского митрополита был выдвинут Григорий Цамблак, племянник Киприана. Но в Константинополе это предложение приняли крайне нервозно, рассматривая создание второй митрополии на Руси как попытку раскола русской церкви в интересах католической Польши. Григорий Цамблак «был извержен синодом из сана и отлучен».

Между тем в Орде вновь сменился хан. Едигей вернулся в Орду, сверг хана Кепека и поставил Чингис-оглана. Орда снова стала противником Польско-Литовского государства. Все повторялось, будто бы время раскачивало маятник гигантских часов. Из Пскова изгнали Юрия Носа, туда пришел наместником ростовский князь.

Не так-то легко сдавал свои позиции в Новгороде Витовт. Он сумел в 1415 году созвать там церковный собор и провозгласить Григория Цамблака киевским митрополитом. Фотий предал Цамблака проклятию, патриарх отлучил литовского ставленника от церкви.

Тревога православных иерархов была не напрасной, ибо с Цамблаком в католическом мире связывались далеко идущие цели. Уже в январе 1416 года магистр Ливонского ордена писал великому магистру в Мальбург (Мариенбург): «Витовт выдвинул и избрал русского папу, или, как его называют, патриарха, в Литве и рассчитывает привести к послушанию этому патриарху московитов, новгородцев, псковичей — словом, все русские земли».

Однако римская церковь взглянула на это событие значительно шире. Митрополита, отлученного от церкви патриархом, поспешил прибрать к рукам папа римский. В мае 1417 года римский папа Мартин V утвердил Ягайла и Витовта в звании викариев римской церкви в Жмуди, Пскове, Новгороде и других русских землях, хотя ни в Пскове, ни в Новгороде, а тем более на земле Великого Владимирского княжения не было ни одной римской церкви и трудно было бы найти среди местных жителей хотя бы одного католика.

В 1418 году Григорий Цамблак поехал на Констанцский собор римской церкви. Папа Мартин V был склонен расценивать эту поездку Цамблака как решительный шаг к церковной унии на территории Польши и Литовско-Русского княжества с дальнейшим продвижением католичества на Русь.

Но и здесь сказались противоречия между политикой польских и литовских феодалов. Ягайло рассматривал миссию Цамблака как переход к унии. Он поспешил оповестить об этом в послании папу Мартина V, но Витовт дал наказ Цамблаку всячески избегать каких-либо соглашений, которые могли бы привести к унии. Под нажимом польской стороны Цамблак дал согласие лишь на диспут об унии.

В Литовско-Русском княжестве очень хорошо понимали, что церковная уния приведет к захвату всех позиций польскими феодалами. И все же поездку Цамблака можно оценить как первую попытку Рима с помощью русского митрополита повернуть Русь к католицизму. Позже, когда падет влияние Константинополя и Литва будет поглощена Польшей, такие попытки станут более решительными.

Каких-либо ощутимых результатов в захвате общерусских позиций, поставив своего митрополита, Витовт не добился и вновь обратил взгляд на Орду. Благоприятным толчком для примирения с Ордой явился внезапный побег князя Свидригайла, заключенного Витовтом в кременецком замке. Пленника сторожили крепко, он был опасен своими промосковскими настроениями и Витовту и Ягайлу.

Чудес не бывает. Без всякой помощи извне Свидригайло бежать не мог. Его побег вскрыл существование в Литовско-Русском княжестве оппозиции Витовту как проводнику польской политики. Это был даже не побег, а вооруженное нападение на крепость. У Свидригайла сразу же под рукой оказалось довольно значительное войско.

Витовт укрылся в Тракайском замке, им был утерян контроль над значительной территорией княжества. Резко усилилась в Литве оппозиция польскому влиянию. Это вызвало опасение в Орде.

Ослабление позиций Витовта в связи с побегом Свидригайла прямо связывалось в сознании ордынских владык с усилением Москвы. Едигей незамедлительно предпринял ряд мер, чтобы ослабить Великое Владимирское княжение давно испытанным способом «распыления» его сил, восстановлением против великого князя князей; попавших от него в зависимость.

Под годом 1418-м читаем в Симеоновской летописи: «В лето 6926 князь Данило Борисович с братом Иваном Новгородские бежаша с Москвы от великого князя Василия Дмитриевича». Можно, и не без оснований, предположить, что Едигей связывал с нижегородскими князьями какие-то планы вторжения на Русь. Есть известие и о посольстве Едигея в Литву в 1419 году, хронисты приводят даже текст его послания к Витовту. «Не могу скрывать от внимания пресветлейшего князя, — писал Едигей, — что оба мы с тобой приближаемся к закату жизни. Не пристойней ли нам провести конец жизни в согласии и мире, чтобы кровь, пролитая в войнах между нами, впиталась в землю, чтобы ветер развеял взаимные упреки и проклятия, чтобы огонь уничтожил гнев и ожесточение между нами, чтобы пожары, все еще пылающие в наших странах, были погашены водой».