В летописном рассказе о «реформах» Ольги есть две группы точных географических приурочений: на севере близ Новгорода — Мета и Луга, а на юге близ Киева — Днепр и Десна. Полюдье, отправлявшееся осенью из Клева и возвращавшееся по весне туда же, могло воспользоваться именно этими киевскими реками, образующими почти полное кольцо: сначала путь вверх по Днепру до Смоленска, а затем — вниз по Десне до Ольгиного города Вышгорода, стоявшего у устья Десны. Проверим это подсчетом: путь от Киева до Смоленска вдоль берега Днепра (или по льду) составлял около 600 км. Заезд к древлянам до Искоростеня, где Игорь собирал дань, увеличивал расстояние на 200–250 км. Путь от Смоленска к Киеву вдоль Десны на Ельню (город упоминается в XII в.)т Брянск и Чернигов составлял примерно 700–750 км. Общее расстояние — 1500–1600 км. По протяженности путь Киев — Смоленск — Киев вполне удовлетворяет нас: 1500–1600 км могли быть пройдены с ноября по апрель. Удовлетворяет он нас и в отношении всех четырех упомянутых Константином племенных союзов. Первыми в его перечне стоят Вервианы (Древляне); вероятнее всего, что княжеское полюдье начиналось с ближайшей к Киеву земли Древлян, лежавшей в одном дне пути от Киева на запад. На пути из Киева в столицу Древлянской земли — Искоростень — лежал городок Малин, не упомянутый летописью, но, вполне вероятно, являвшийся резиденцией древлянского князя Мала, сватавшегося к Ольге [444] . Кроме Искоростеня полюдье могло посетить и Вручий (Овруч), лежащий в 50 км к северу от Искоростеня.

Древлянская дань, собранная в ноябре, когда реки еще не стали, могла быть сплавлена по Ужу в Днепр к Чернобылю и оттуда в Киев, чтобы не отягощать предстоявшего кругового объезда.

От древлянского Искоростеня (и Овруча) полюдье должно было двигаться в северо-восточном направлении на Любеч, являвшийся как бы северными воротами «Внутренней Руси» Константина Багрянородного. Следуя на север, вверх по Днепру, полюдье попадало в землю Другувитов (Дреговичей), живших на обоих берегах реки и далее на запад. На восточном берегу Днепра Дреговичи соседствовали с Радимичами [445] .

В верхнем течении Днепра княжеский объезд вступал в обширную область Кривичей, проходя по ее южной окраине, и достигал кривичской столицы — Смоленска [446] . Далее путь мог идти на древнюю Ельню на Десне и где-то близ Брянска входил в северо-западную окраину Северской земли (Новгород-Северский, Севск) и через Чернигов, лежавший уже вне Северщины, приводил Десною к Киеву.

Этот круговой маршрут не пересекал поперек земли перечисленных племен, а шел по внутренней кромке владений каждого из четырех племен, везде огибая белое пятно радимичей, не упомянутых императором Константином в числе подвластных Руси. Сдвинуть предложенный маршрут куда-либо в сторону не представляется возможным, так как тогда неизбежно выпадает одно из племен или сильно изменится скорость движения по сравнению с 1190 г., когда, как установлено, полюдье двигалось со средней скоростью в 7–8 км в день.

Средняя скорость перемещения полюдья не означает, разумеется, что всадники и ездовые проходили в сутки всего лишь 7–8 км. День пути в таких лесистых областях обычно приравнивается к 30 км. В таком случае весь княжеский объезд в 1500 км может быть расчленен на 50 суточных отрезков: день пути и ночлег. Место ночлега, вероятно, и называлось в X в. становищем. На более длительные остановки остается еще 130 дней. Таким образом, мы должны представить себе полюдье как движение с обычной скоростью средневековой конной езды, с остановками в среднем на 2–3 дня в каждом пункте ночлега. В крупных городах остановки могли быть более длительными для производства судебных разбирательств князем. Медлительность общего движения давала возможность заездов в стороны от основного маршрута; поэтому путь полюдья представляется не линией, а полосой в 20–30 км шириной, по которой могли разъезжать данники, вирники, емцы, отроки и т. п.

В полосе движения «большого полюдья», описанного Константином Багрянородным, нам по источникам X–XII вв. известен целый ряд городов и городков (по археологическим данным нередко восходящих к X в.), которые могли быть становищами полюдья.

Пять городов (Киев, Вышгород, Любеч, Смоленск и Чернигов) из этого списка упомянуты Константином, остальные в разное время по разным поводам упоминаются летописцами и грамотой Ростислава Смоленского.

В одном из городов — Копысе — память о полюдье сохранилась вплоть до XII в. Среди большого количества пунктов, упоминаемых грамотой Ростислава 1136 г., только в двух собирали подать, называемую «полюдьем». «На Копысе полюдья четыре гривны…» [448] . Копысь расположен на Днепре, на пути нашего полюдья.

Смоленск был самым отдаленным и поворотным пунктом кругового княжьего объезда, серединой пути. Где-то поблизости от Смоленска полюдье должно было перейти в речную систему Десны. Возможен заезд в Дорогобуж, но деснинский путь начинался, по всей вероятности, с Ельни. Смоленск обозначен Константином как один из важных центров, откуда весной, после вскрытия рек, идут ладьи-моноксилы в Киев. Вполне возможно, что дань, собранная в первую половину полюдья, не возилась с собой, а оставалась в становищах до весны, когда ее можно было легко сплавить вниз по Днепру. Главнейшим пунктом хранения дани мог быть Смоленск, названный Константином крепостью.

Полюдье было несомненно многолюдным. Константин пишет, что князья выезжают в ноябре «со всеми русами». Игорь выехал в Деревскую землю со всей своей дружиной, а, собрав дань, отправил большую часть дружины с данью в Киев, а сам остался во враждебной земле с «малой дружиной». Надо думать, что эта меньшая часть дружины казалась князю все же достаточной для того, чтобы поддержать престиж великого князя и оградить его безопасность.

Вместе с дружиной должны были ехать в полюдье конюхи, ездовые с обозом, различные слуги, «кормильцы»-кашевары, «ремественники», чинившие седла и сбрую, и т. п. Некоторое представление о численности полюдья могут дать слова Ибн-Фадлана (922 г.) о киевском князе: «Вместе с ним (царем русов) в его замке находятся 400 мужей из числа богатырей, его сподвижников, и находящиеся у него надежные люди…» [449] . Даже если учесть, что князь должен был оставить в Киеве какую-то часть «богатырей» для обороны столицы от печенегов, то и в этом случае полюдье состояло из нескольких сотен дружинников и «надежных людей». Всю эту массу должно было принять становище.