Шрифт:
Путь, связанный с Киевом, Сильвестр обозначил так:
«Бе путь… по Дънепру и вьрх Дънепра волок до Ловоти и по Ловоти вънити в Илмерь езеро великое, из негоже езера потечеть Вълхов и вътечеть в езеро великое Нево и того езера вънидеть устие [река Нева] в море Варяжьское. И по тому морю ити доже и до Рима…» [470] .
Из пяти направлений «гостинцев» (магистральных торговых путей), шедших из Киева — цареградского, закаспийско-багдадского, булгарского, регенсбургского и новгородско-скандинавского, — наиболее важными, государственно значимыми, были два первых.
470
Шахматов А. А. «Повесть временных лет», с. 6.
Мы рассмотрели одно из направлений внешней торговли Киевской Руси, — юго-восточное, уводившее русские караваны на «вельблудах» далеко в жребий Симов до Багдада и Балха. Русские воины-купцы являлись далекими предшественниками Афанасия Никитина, так как добирались почти до самых ворот в Индию, находившихся в 10 днях пути от Балха, а в Рее пересекали будущий путь тверского купца.
Теперь нам надлежит ознакомиться с другим важным направлением торговли и военных походов — юго-западным, «в Грекы». Это направление было известно славянам еще на заре их исторической жизни: Тацит пишет о походах венедов к устьям Дуная к певкинам; морские походы середины III в. шли к западному побережью Черного моря. Колонизация славянами Балкан тоже шла этими путями. Для только что оформившейся как государство Руси торговля с Византией представляла очень важный раздел государственной деятельности. Военные походы (начиная с 860 г.) были продиктованы не стремлением к завоеванию византийской земли, а необходимостью проложить свободный путь (закрытый в устье Днепра и в гаванях Черного моря греками), что сочеталось с желанием получить контрибуцию золотом и парчою, компенсацию за протори в торговле.
Константин Багрянородный, описавший организацию полюдья киевских князей, с такой же добросовестностью описал и путь русской флотилии, нагруженной «медом, воском, скорой (пушниной) и челядью». Ладьи-моноксилы со всех концов славянских земель сходились к Киеву, Витачеву и, по всей вероятности, к Родню на устье Роси. Затем они с трудом и опасностью проходили Пороги, непрерывно осаждаемые печенегами. Миновав Пороги, русы на острове Хортице приносили жертвы своим языческим богам. Выплыв из Днепра на морской простор, русские корабли прибывали к острову Березани (от Борисфена — Днепра), имя которого сохранилось в сказках: остров Буян.
«Пристав к этому острову, они отдыхают там два-три дня и опять снабжают свои однодревки недостающими принадлежностями: парусами, мачтами и реями, которые привозят с собой».
«Оттуда они уходят к р. Днестру, и, благополучно достигнув его, снова отдыхают… (затем они) приходят к Селине, так называемому рукаву реки Дуная.
Пока они не минуют реки Селины, по берегу за ними скачут печенеги. И если море, что часто бывает, выбросит ладьи на сушу, то они все их вытаскивают на берег, чтобы вместе противостать печенегам.
От Селины они никого уже не боятся и вступив на Болгарскую землю, входят в устье Дуная, от Дуная они доходят до Конопа. От Конопа — в Константин) на реке Варне (?). От Варны к реке Дичине — все эти места находятся в Болгарии — от Дичины достигают области Месемврии. Здесь оканчивается их многострадальное, страшное, трудное и тяжелое плавание» [471] .
471
Багрянородный Константин. Известия византийских писателей о Северном Причерноморье. — Изв. ГАИМК. Л., 1931, № 91, с. 10.
Весь путь от русской границы у Суды, где находилась гавань-крепость Воинь, и до Дуная представлял собою военно-оборонительную экспедицию, которая должна была противостоять ордам сорока печенежских племен, владевших всей степью «на месяц конного пути». Только разветвленные гирла Дуная удерживали степняков. «Река Селина» в настоящее время средний, а в древности — первый с севера, самый ближний к степям проток Дуная (см. карту 1684 г. Дж. Кантелли, где село Селина помещено у северного протока), что делает понятной порубежную защитную роль этого гирла.
Представляет интерес и дальнейший путь вдоль болгарского побережья, указанный Константином. Этот ежегодный каботажный путь надолго остался в памяти русских людей, и книжник конца XIV в. в перечне «градов русских ближних и дальних» совершенно неожиданно для ситуации 1390-х годов перечисляет в своем списке приморские гавани древнего болгарского побережья, как бы дополняя и поправляя Константина, сочинение которого известно ему не было [472] .
Перечень русских градов на море доведен почти до того же места, что и у Константина, — до Дичины, под которой следует понимать не город на Дунае, а реку между Варной и Месемврией (как у Константина), где ханом Омортагом в 821 г. был построен дворец [473] . В результате мы получаем крайне интересный исторический перечень тех черноморских пристаней, куда регулярно заходил русский торговый (а может быть, и военный) флот:
472
Новг. I лет. См.: Тихомиров М. II. Список русских городов. Переиздано: Русское летописание. М., 1979, с. 94.
473
Златовратский Басил. История на Българската държава през средните векове. София, 1970, т. I, ч. 1, с. 411.
В устье Дуная (на южном берегу древней Селины) — Килия.
На Черном море — Констанция (древние Томы);
«— мыс Калиакра («Аколякра»);
«— Каварна;
«— Карна;
«— Варна;
«— Дичина;
«— Месемврия.
При перенесении этого перечня пристаней на карту бросается в глаза неравномерность их распределения: такие гавани, как Кили я, Констанция, Варна, Месемврия, отстоящие друг от друга на большие расстояния, связаны с каботажным характером русского мореходства, но на участке между мысом Калиакра и Дичиной мы видим пять пристаней на 60 км побережья. Почти несомненно, что это связано с русско-болгарским торгом, так как означенные приморские города ближе всего расположены к жизненным центрам первого Болгарского царства — Плиске, Преславу и Шумену, где была какая-то «русская контора» (см. выше раздел «Восточные источники»). От Варны до Преслава всего около трех дней конного пути, а до Плиски — только два дня. Сгусток пристаней вокруг Варны, постоянно использовавшихся русскими торговыми экспедициями, свидетельствует о том, что русское полюдье еще до того, как оно достигало Византии, частично распродавалось в Болгарии. Русские торговые базы в болгарских гаванях были, очевидно, настолько обжиты и освоены флотом киевских князей, что это позволило русскому писателю XIV в. причислить их к общему списку русских городов.
«Тяжкий и многострадальный» путь русских купцов отмечен несколькими пунктами языческих жертвоприношений. Об одном из них (на острове Хортице) упомянул Константин, два других определяются топонимически: тотчас за древней Селиной, преграждавшей путь печенежским разбойникам, скакавшим вдоль берега вровень с русским флотом, в безопасном уже месте близ Старой Килии есть село Стравница, название которого говорит о «страве», поминальном пире в честь умерших, о поминках. В конце болгарского отрезка морского пути между Дичиной и Месемврией есть село Волос (Влас), имя которого связано со славянским богом богатства — Волосом. Кто бы ни основал святилище этого бога — местные славяне или приезжие славяне-мореплаватели, но те участники морских экспедиций, о которых писал Константин, отмечавший, что именно у Месемврии заканчивалось страшное и трудное плавание, могли здесь принести благодарственные жертвы своему «скотьему богу», именем ко- того они клялись при заключении договоров с тем же Константином.