Изображенная в романе гнетущая атмосфера всеобщей подозрительности, нескончаемых попыток удушить свободное слово, утвердить официальное единомыслие воспринимались немецкими читателями как относящиеся к их собственной стране. Показывать это, да еще приводить свободолюбивые речи героев романа требовало от автора немалого мужества.

Высоко оценил роман «Несчастная любовь» Г. Иеринг, отметивший большое художественное мастерство автора, его умение владеть словом. Не обошла вниманием роман и официальная критика. Так рецензент газеты «Берзенцайтунг» потребовал немедленно отправить его автора в концлагерь.

Чувствуя, как сгущаются над его головой опасные тучи, Кеппен в начале 1934 года уехал в Голландию. Там, живя в небольшом курортном городке Швенингене, он закончил работу над новым романом «Стена шатается». Роман был опубликован в Берлине в 1935 году в том же издательстве «Бруно Кассирер», незадолго до его разгрома гитлеровцами.

«Я считаю, - говорил Кеппен, - что писатель должен выступать против власти, против насилия, против давления большинства, массы, больших чисел, против окостенелых прогнивших традиций, писатель должен быть с теми, кого преследуют, изгоняют…» Эти слова вполне определяют идейное содержание романа «Стена шатается». В 1939 году без ведома автора он был переиздан в Берлине под названием «Долг», однако остался почти не замеченным в литературных кругах.

Находясь в Голландии без официального разрешения, Кеппен не имел права устроиться на какую-нибудь постоянную работу. Ему удалось, однако, связаться с руководительницей антифашистского кабаре в Гааге, дочерью Томаса Манна Эрикой, которая приняла в судьбе Кеппена живейшее участие. Он получил возможность писать тексты для актеров, участвовать в подготовке программы. Так продолжалось несколько лет.

После того как в выходившей в Париже немецкой эмигрантской газете «Дас нойе тагебух» была опубликована заметка о Кеппене под рубрикой «Вне имперской палаты культуры», положение писателя стало небезопасным. В 1938 году он нелегально возвращается в Германию, имея на руках документы, подтверждающие, что он будто бы никогда из нее и не уезжал.

С помощью своих берлинских друзей Г. Иеринга и Э. Энгеля Кеппен сотрудничает в сценарных отделах киностудий Берлина и Мюнхена. Под чужой фамилией он участвует в создании многих коммерческих фильмов, приобретает твердое финансовое положение.

Началась вторая мировая война. «Самым невыносимым для меня, - вспоминал Кеппен, - было бы попасть в армию и воевать за Гитлера и его клику. Но мне повезло: штатные работники крупных киностудий были освобождены от военной службы». Так продолжалось несколько лет.

В 1943 году директор киностудии «Бавария-фильм», крупный нацист, поручил Кеппену написать сценарий пропагандистского фильма. Чтобы оттянуть время, Кеппен уезжает в Берлин якобы в поисках необходимого материала.

Однако директор «Бавария-фильм» разгадал намерения писателя и пригрозил ему отправкой на фронт. С ноября 1943 года Кеппен переходит на нелегальное положение.

В Мюнхене писателю пришла на помощь сотрудница «Бавария-фильм», немецкая коммунистка, участница антифашистского Сопротивления. Она достала ему справку о том, что он работает над фильмом «государственной важности» и имеет право на постоянные поездки в Берлин и Мюнхен, а также документ, в котором сказано, что он киноактер и находится в отпуске. Однако его военный билет был уже просрочен, и если бы Кеппена задержал военный патруль, его могли бы без суда повесить как дезертира.

«Нет, я не был участником Сопротивления, - говорил мне Кеппен, - хотя лично знал и глубоко уважал некоторых подпольщиков-антифашистов. Вообще мое поколение недостаточно активно боролось против гитлеровской власти. Но оно не дало гитлеризму ни одного Стендаля национал-социалистского духа и вообще ни одного настоящего писателя. Хотя бы это спасает честь моего поколения».

Неподалеку от Мюнхена, на берегу Штарнбергерского озера, расположился маленький курортный городок Фельдафинг. Светло-серая трехэтажная вилла с несколькими балконами и большой застекленной верандой. «Вот здесь, - рассказывал мне Кеппен, - я жил, вернее, обитал с января 1944 года. Тогда, как, впрочем, и сейчас, здесь пансионат. Его владелец, откровенный нацист, с самого начала отнесся ко мне с явным подозрением. Правда, документы мои были еще не просрочены, печати и солидные подписи представителей официальных учреждений производили нужное впечатление. Но шло время, и однажды хозяин пансионата заявил, что донесет на меня в гестапо. Я не стал с ним спорить, только заметил, что в таком случае не поздоровится и ему за «укрывательство дезертира». Тот понял и на всякий случай упрятал меня в подвал. Там я провел много месяцев, до прихода союзных войск. Последние недели питался только сырой картошкой, которой, слава богу, в подвале было вдоволь. Так закончилась для меня война».

А потом переезд в Мюнхен, поиски жилья, работы. В те месяцы ему встретилась Марион, молоденькая девушка, потерявшая родителей, кров, имущество. Вскоре она стала его женой.

В 1951 году в небольшом штутгартском издательстве вышел в свет новый роман Кеппена «Голуби в траве», принесший автору широкую известность.

«Над городом шли самолеты-птицы, предвещавшие несчастье. Как гром и град был грохот моторов, как гроза. Гроза, град и гром днем и ночью, то рядом, то вдалеке, учебные вылеты смерти, глухой гул, содрогания, воспоминания на развалинах. Бомбовые люки самолетов еще были пусты…» - так начинается этот роман.

Еще живы воспоминания о страшных бомбежках, еще не расчищены развалины, еще не собрались вместе разбросанные войной немецкие семьи, а в воздухе уже запахло военной гарью. И что из того, что пока еще пусты бомбовые люки, ведь начинить их смертельным грузом не составило бы большого труда.

Последовательный антимилитарист, вернее, убежденный пацифист - к счастью, сегодня это слово уже перестало быть ругательством - Кеппен предостерегал своих соотечественников, и не только их, от необдуманных действий, которые могут стать роковыми. Недавнее прошлое еще далеко не стало достоянием истории, оно не только живо, но и жизнеустойчиво в условиях «холодной войны», бешеного антисоветизма и антикоммунизма.