Рабинович. Как так?

Дина. Как на единственную… эстонку!

Яков. Скорее как на несравненную…

Гражданин. Как на прописанную….

Иностранец. Yes. Beautiful girl…

Рот. Подумаешь. Вот я в молодости была…

Муза. Оставьте девушку в покое.

Вайзман (всем). Сейчас меня интересует лишь один вопрос: Кто сейчас играет, когда божественная эстонка здесь?

Дина. Играет, как и всегда… магнитофон.

Рабинович (в гневе). Магнитофон! (Берет себя в руки.) Как хорошо, что именно магнитофон. (Дине.) Простите меня, Диночка.

Дина. За что?

Рабинович. За мой музыкальный антисемитизм. (Небесам.) «Вейзмир! Я снова согрешил.

Муза. Не ты один, Соломон. Я тоже хороша.

Рот (Рабиновичу и Музе). Скромнее надо быть товарищи. Не вы революцию делали, не вам за неё и отвечать.

Гражданин. Наша здоровая советская семья…

Вайзман хватает за рукав Гражданина.

Вайзман (Гражданину). Не семья, а «мишпуха»…

Гражданин (Вайзману). Вы у себя там… (смотрит на Иностранца) в театре командуете!

Яков (всем). Может, лучше иностранца попросим что-то сказать. Лучше на английском, чтобы никого не обидеть.

Иностранец берет бутылку у Якова. У Вайзмана стакан. Наливает в него коньяк.

Иностранец (Гражданину). «Лекхаем!».

Гражданин. И вам большое алаверды, товарищ!

Яков (всем). Нет, вы видели. Видели. Наш коньяк пьют и нас же игнорируют. Ну, евреи! Ну, народ! (Рабиновичу.) И где только справедливость, Рабинович?

Рабинович. В раю.

Гражданин. Нет, при коммунизме!

Иностранец (всем). Извините. Я не хотел никого обидеть. Я не знал, что вы тоже хотите быть евреями.

Вайзман. Вообще-то мы хотели выпить. А евреями… (смотрит на часы) …нам ещё как семь часов и сорок минут, увы, как не быть.

Рабинович. О, «Вейзмир!».

Гаммы смолкают . Из магнитофона доносится мелодия песни « Семь с ор о к». Все танцуют .

Занавес