– Что ты делаешь? – спросил он.

– Ищу Магьер, – ответил Вельстил, затем тихонько заговорил нараспев – и капля крови, заострившись, указала на запад. – Мы все еще опережаем ее. До Кеонска мы доберемся первыми.

Чейн присел на корточки рядом с ним, уже пристальнее рассматривая бронзовое блюдо.

– Как это действует?

– Ты используешь ритуалы, но я творю свои чары с помощью артефактов, которые создаю собственными руками. Когда-то я изготовил амулет, который носит теперь Магьер, и вот это блюдо. Капля моей крови устанавливает связь между ними. Она вытягивается в том направлении, где находится амулет.

Чейн явно предпочел бы продолжить расспросы, но сдержался.

– Нам пора, – только и сказал он.

Полночи они мчались во весь опор, измотав лошадей, пока Вельстил наконец не увидел впереди городские огни. Он вздохнул с облегчением при мысли о том, что по крайней мере прибыл в Кеонск прежде Магьер.

Хотя Вельстил не питал теплых чувств к Древинке, его отец много лет прослужил в восточной провинции самому старинному княжескому дому страны – Склавенам. Было это давно, еще до того, как они хитростью и интригами добились расположения Энтов. Вельстил хорошо знал историю Кеонска. Это был самый крупный город в Древинке – размерами примерно с треть Белы, куда скромнее застроенный и намного хуже развитый. Окружала его крепостная стена из неотесанного камня, скрепленного известкой. Благодаря удачному расположению на реке Вудрашк, в Кеонске процветали ремесла и торговля. Изо дня в день белашкийские и Стравинские баржи доставляли в город различные товары из главных портов своих стран.

Стена вокруг города насчитывала меньше сотни лет. Городской замок был возведен много веков назад, и все это время вокруг него неспешно разрастался город. В прежние годы тот князь, которому посчастливилось захватить верховное владычество, правил до конца своих дней или же до тех пор, пока не увенчается успехом мятеж другого княжеского дома. Хотя гражданские войны в те времена разгорались редко, они охватывали, как правило, всю страну и велись весьма кровопролитно. В этой драке за власть принимали участие все без исключения княжеские дома. Если князь, бывший во главе победителей, оказывался слабым и негодным правителем – что ж, всей стране приходилось терпеть его десятилетиями, ежели, конечно, он ухитрялся прожить столь долгий срок.

Затем был созван совет, в котором участвовали представители пяти самых могущественных домов. На совете решено было выбирать не короля, но верховного князя, причем единогласно и сроком только на девять лет – или же до смерти, буде таковая случится раньше. Такое решение вполне устроило всех, хотя время от времени все же случались небольшие мятежи, особенно когда какой-нибудь не в меру ретивый дом желал удержать на троне своего князя, а стало быть, сохранить власть в своих руках.

Примечательным исключением из этого правила был безземельный дом Верени, который большинство других домов и высокородным-то признавать не желало.

Поднявшиеся из наемных всадников, служивших некогда первым завоевателям этого края, Верени стали затем личной гвардией верховного князя и городской стражей Кеонска – независимо от того, кто сидел на великокняжеском троне. Им запрещено было участвовать в выборах или же создавать собственную провинцию. Верени использовались и в качестве полицейских сил, время от времени подавляя свару между княжескими домами, которая переходила в нешуточное кровопролитие.

Подъехав к городу, Вельстил и Чейн обнаружили, что дорога разветвляется натрое. Одна часть ее огибала город, другая вела к речному порту, а короткая тропа протянулась прямо к огромной арке и полукруглым, сколоченным из бревен западным воротам Кеонска. У ворот несли караул легковооруженные стражники, все в плащах дома Верени – на алом фоне черный силуэт взвившегося на дыбы жеребца.

Чейн осадил коня, и Вельстил, удивленный, развернул к нему своего скакуна:

– В чем дело?

– Нам надо сочинить какую-нибудь байку о том, что нам надо в Кеонске? – спросил Чейн. – Или нас и так пропустят в город посреди ночи?

– Я не был здесь много лет, – ответил Вельстил. – Сейчас Древинкой правит князь Родек из дома Энтов, а нам надо повидаться с его первым советником, бароном Сезаром Бусканом. Мой отец перед самой своей гибелью служил Энтам. Думаю, мы можем объявить себя гонцами, везущими некое послание Бускану. По внешнему виду нас никак нельзя принять за простолюдинов, но ты лучше не раскрывай рта – тебя выдаст акцент.

Чейн кивнул, и Вельстил направил коня к распахнутым воротам.

Молодой стражник, без шлема, с обритой налысо головой, вскинул руку, давая им знак остановиться. В этом жесте не было ничего угрожающего – всего лишь небрежная дань обычному распорядку. Полночь давно миновала, но Кеонск – большой город, и что удивительного в том, что одни люди прибывают в него по ночам, а другие покидают его еще до рассвета? По обе стороны от ворот пылали два огромных факела, роняя капли смолы в железные решетчатые чаши.

– Что за дело у вас в Кеонске, сударь? – осведомился стражник.

Вельстил кратко изложил выдумку о личном послании для барона, и молодой стражник покачал головой:

– Вы, конечно, можете въехать в город, сударь, но барон Бускан не принимает никого, кроме тех, кого вызвал сам. А город и так уже наводнен толпами нобилей из разных домов, которые добиваются аудиенции барона.

– А князь Родек? – спросил Вельстил. – Уж он-то наверняка не откажется принять вассалов его дома?

– Только не здесь, – понизил голос стражник. – Он уехал в Энемуск, в родовой замок Энтов. Говорят, что там решается какое-то важное семейное дело. Единственным представителем власти в Кеонске остался барон Бускан, а он никого не принимает.