Чейн опять моргнул – и Оскелина уже распростерлась, мертвая, на полу у его ног. Он отступил на шаг, голова у него шла кругом от мрачного удовлетворения, к которому до сих пор примешивалась ярость.

Он смутно помнил, как бросился на Оскелину, когда она вскинула руку, как вцепился ей в горло, сбил ее с ног и душил, пока она не испустила дух. Все это было как в тумане, но тем не менее было. Оскелина мертва, и теперь он может уйти. Чейн пошел было к началу коридора, который вел к лестнице, но затем вдруг остановился и оглянулся назад.

Оскелина все так же лежала недвижно у запертой двери, и Чейн поглядел на свои руки.

Он помнил, как стискивал пальцами шею Оскелины, как хрустели, ломаясь, ее позвонки, но он не испил ее крови, не испробовал вкус впустую растраченной жизни и никак не мог понять – почему? Может быть, чересчур разъярился, чересчур спешил разделаться с Оскелиной, прежде чем она вновь ослепит его?

Не желая бродить по всему замку в поисках выхода, Чейн вернулся в обшитую деревянными панелями комнату и оттуда прошел путем, которым не так давно вел их старый солдат. Когда он оказался в парадном зале и направился к выходу, из бокового коридора появился Вельстил.

– Ты нашел стражника? – спросил Чейн.

– Да. А что с женщиной?

Чейн вспомнил, что совершенно ясно видел труп Оскелины.

– Мертва. Я сломал ей шею и бросил ее там, внизу, в подземелье.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Вельстил. – Теперь возьмем лошадей и выйдем с ними наружу. Слуг я нигде не встретил. Бускана скорее всего обнаружат только утром, причем ближе к полудню, – у него, судя по всему, в привычке было бодрствовать за полночь.

Он протянул руку, тронул Чейна за плечо, направляя его к выходу. Чейну это показалось странным – Вельстил крайне редко касался его.

– Здесь нам делать больше нечего, – продолжал Вельстил. – Подождем, пока прибудет дампир. Когда она убедится, что нужных ей записей не существует и никто не может ей помочь, у нее не останется иного выхода, как повернуть назад.

Чейна вдруг осенило: Вельстил явился в Кеонск, чтобы скрыть записи, которые касались его семьи, а Магьер как раз ищет сведения о своем отце.

– Никаких записей о Массингах, – сказал Чейн. – И никаких записей о ее… как сказал тот капитан… родне?

Он обернулся к Вельстилу и наткнулся на его жесткий взгляд.

– Помни свое место, – ровным, очень ровным голосом произнес Вельстил. – Ты здесь для того, чтобы заработать оговоренную плату, и только.

Чейн понял, что ему лучше помалкивать о своих умозаключениях, иначе он рискует всерьез поссориться с Вельстилом. Он невозмутимо кивнул.

– Что ж, – сказал Вельстил уже более любезным тоном, – мы с тобой заслужили отдых со всеми удобствами. Пойдем узнаем, сыщется ли в Кеонске приличный трактир. Такой, чтобы там были и горячая ванна, и прачка, и – для разнообразия – приличные постели.

Чейн пошел за своим спутником во двор, втайне настороженный таким резким переходом от враждебности к добродушию. Вновь перед его мысленным взором возникла мертвая Оскелина, лежавшая в подземелье у запертой двери, снова он представил себе ее гладкое, нежное, не тронутое его клыками горло…

Чейна очень беспокоило то, что он изменил своей привычке.

ГЛАВА 12

Фургон подкатил к воротам Кеонска в середине дня. Порывшись в своем мешке, Лисил извлек из него узорчатый ярко-оранжевый шарф. Убрав пряди волос за уши, он тщательно повязал голову шарфом. Шарф оказался такой длинный, что концы его свисали до самых плеч.

Магьер поморщилась с таким видом, словно надкусила насквозь прогнившую грушу:

– Откуда у тебя это?

– Сменял у одного из мондьялитко на пару яблок.

– Ты отдал вот за это наши яблоки?! Где твой серый шарф?

– Я его потерял в лесу, в ту ночь, когда мы сражались с Ворданой.

– Цвет тебе совершенно не идет.

– Очень даже идет. У меня, между прочим, рубашка коричневая.

– Вид у тебя в нем такой, точно тебе подожгли волосы. Ты бросаешься в глаза, как медведь на свадьбе. Сними эту пакость и найди себе более подходящую повязку.

– Нет у меня ничего более подходящего.

– А я думаю, что цвет довольно оригинальный, – встряла Винн.

– Еще бы ты так не думала! – пробормотала Магьер.

Она натянула вожжи, и Толстик с Фейкой послушно остановились – из ворот вышел стражник и, глядя на фургон, повелительно вскинул руку. Вид у него был серьезный, даже суровый. В воротах стояли еще несколько стражников, вооруженные каждый на свой лад, но при этом все в ярко-алых плащах.

– По какому делу? – сухо спросил стражник.