Воины-драконы, все шестеро, еще раз одновременно атаковали чудовище.

Монстр в образе Присциллы взревел от боли и ярости, когда кривые сабли вонзились в его тело. Со страшным визгом он выпрямился, отшвырнул от себя тело старика и попытался ударить людей, которые его атаковали. Воины молниеносно отскочили назад. Четверо из них окружили бестию, а двое других занялись Некроном.

Это была странная, нереальная борьба. Воины-драконы перемещались с такой быстротой, которую я не видел ни у одного человека никогда в жизни, но они противостояли врагу, который явился из потустороннего мира. Чудовище снова и снова бросалось на них, и каждый раз молниеносный удар сабли парировал очередной удар бестии. Монстр фехтовал голыми руками против сабель, и я видел, как кривые сабли воинов-драконов наносили ему страшные раны.

Но они затягивались так же быстро, как возникали, а боль, казалось, только усиливала ярость чудовища. Его крики становились все более пронзительными.

И наконец оно добралось до одного из воинов. Его когтистая лапа схватила саблю, вырвала ее из рук воина и сломала, как спичку, одновременно чудовище подтащило воина к себе. Сверкнули смертоносные когти, в которые превратились его руки, а голова медузы превратилась в костистый череп с рогами и укусила воина, как быстрая кобра, и тот упал как подкошенный. Трое других поспешно отскочили назад, когда монстр снова выпрямился и со злобным шипением напал на них. Воины больше не атаковали бестию, а ограничились лишь тем, что своими саблями удерживали ее на дистанции и вместе с двумя другими образовали живой защитный вал вокруг своего Господина. Чудовище остановилось. Из его пасти вырвалось страшное шипение. Его когти непрерывно сжимались и разжимались, словно оно хотело что-нибудь схватить.

Но оно не нападало.

Потом я услышал гудение.

Оно началось как высокий, едва слышный, слабый звук, но очень быстро его сила и громкость увеличились; одновременно тембр звучания стал более низким.

За живой стеной воинов-драконов выпрямилась страшная фигура.

Некрон! Его тело было истерзано, но он все еще жил, и это он издавал этот странный, гудящий звук, который становился все сильнее и, казалось, парализовывал бестию.

Откуда-то он нашел силы, чтобы еще раз поднять руки и начертить в воздухе невидимые фигуры, линии и пунктиры из дыма и мерцающего серо-голубого света, которые каким-то образом соответствовали мелодии гудения.

Монстр задрожал. Его костистый череп вновь превратился в голову медузы, а из его пасти вырвался странный, звучавший почти жалобно звук. Его когти бесцельно хватали пустоту.

Некрон гудел все громче; одновременно увеличилась интенсивность голубого свечения, которое возникло между ним и чудовищем. Медленно, как окрашенная вода, свет полз по комнате, образуя полосы и быстро исчезающие фигуры и приближаясь к химере. Монстр попытался отступить назад, но та же самая сила, которая мешала ему напасть на Некрона и его людей, приковала его к месту

Потом свет коснулся тела чудовища. Вспыхнули крошечные, бело-голубые искры, и я почувствовал, какие гигантские, невидимые силы столкнулись здесь. Все продолжалось лишь несколько секунд, но это была борьба, которая велась с беспримерной жестокостью, дуэль гигантов, из которой мы могли видеть лишь очень небольшую часть.

Бестия проиграла борьбу.

Гудение Некрона все усиливалось и усиливалось, становилось все более угрожающим, требовательным и громким. И в такой же самой мере тело чудовища начало бледнеть. Оно теряло материальность, становилось все более светлым и прозрачным, пока наконец от него не осталось ничего, кроме бледного контура. Потом и он исчез.

Некрон с жалобным стоном осел. Голубое свечение погасло, а его гудение превратилось в жалкие крики боли.

Но он все еще не умирал. Хотя это было совершенно невозможно, но он еще раз поднял свое истерзанное тело и уставился на меня.

— За это… ты… заплатишь… Крейвен, — прохрипел он. — Ты будешь… страдать до… конца дней своих. Ты меня… дважды предал, Роберт Крейвен, и ты умрешь две тысячи раз за каждое… предательство.

Он задыхался. Ковер под ним начал дергаться как в судорогах. Колдун вскрикнул, упал навзничь и покатился по полу. Но в нем все еще оставались силы, и еще раз он выпрямился и посмотрел на меня невидящим взором.

— Я проклинаю тебя, Роберт Крейвен! — крикнул он. — Я проклинаю тебя со всей силой, которая мне дана. Ты никогда не обретешь покой! Ты будешь вести жизнь гонимого, вечно преследуемого. Все, что ты любишь, должно разбиться, а все, что ты делаешь, должно приносить зло! Я обрекаю тебя на несчастье. Смерть и страдания должны стать твоими братьями, а люди будут проклинать тебя, куда бы ты не направился! Ты будешь помнить мою месть всегда, Роберт Крейвен!

Некрон упал навзничь. Но он все еще не умирал, а начал пронзительно выкрикивать какие-то слова на непонятном мне языке.

Пять оставшихся в живых воинов вдруг пришли в движение. Двое из них подняли тело своего господина, а третий бросился к напольным часам и одним ударом сорвал дверь с петель.

За нею зловеще блеснула черная поверхность болота, которую я видел в кошмарных снах, о которых я теперь знал, что это были не сны.

А четвертый воин поспешил к маленькой кушетке рядом с камином и подхватил Присциллу на руки.

С пронзительным криком я вскочил и бросился на него.

Я даже не заметил удара, таким быстрым он был. Внезапно мои ноги подкосились под весом моего тела. Я упал, краешком глаза заметил мелькнувшую тень и скрючился от новой, невыносимой боли, когда нога воина попала мне под ребра.