Слова замерли. В комнате воцарилась тишина. Пружина, казалось, исчерпал все свои доводы. Настал черед директора Шабрена.

– Вы хотите сказать, что будущее предугадать невозможно, господин Густафссон? Но за это мы должны быть благодарны так было написано в одной книге, которую я читал.

Пружина тут же ухватился за эту мысль.

– Совершенно верно. Именно благодарны. Надо быть благодарным. Ты должен быть благодарен нам за то, что мы хотим помочь тебе. Ты не из тех, кто отталкивает руку помощи.

– Да я и не собирался.

– Ведь совершенно очевидно, что господин Густафссон ничего не потеряет, если придет к нам, - вмешался директор.
– Я готов платить ему пятьсот крон в день.

– Простите, - перебил его Пружина, - но наша такса - тысяча.

– Об этом не может быть и речи. Пятьсот я готов дать и точка. Если вас это не устраивает, кончим разговор.

Мгновение Шабрен стоял неподвижно, потом повернулся на каблуках и пошел к двери. Пружина не на шутку испугался.

– Стоп, стоп, господин директор. Мы согласны. Согласны. Он обернулся к Густафссону.
– Пятьсот монет в день. Три тысячи в неделю. В другом месте за эти деньги ты будешь вкалывать целый месяц.

– Зеленая неделя у нас будет длиться две календарные недели, - объяснил Фабрен.
– Значит, общая сумма составит шесть тысяч крон. По правде говоря, я и не мечтал, что сумею договориться с вами на две недели.

– Но вам повезло, - гордо сказал Пружина.
– Ну, соглашайся!
– Он схватил руку Густафссона и вложил ее в руку Шабрена.
– Порядок! Сделка заключена.

– Итак, договорились, - сказал Шабрен.
– Вот моя визитная карточка, господин Густафссон. Ждем вас в понедельник в половине девятого, вас это устраивает?

– Да, господин директор. Я человек точный.

– Осталась маленькая деталь, - вмешался Пружина.
– Нужно заключить контракт.

– Я полагал, что между джентльменами это излишне, - сказал Шабрен, - Но если хотите, извольте. Я напишу расписку на своей визитной карточке.
– Он вытащил ручку: - "Настоящим свидетельствую, что принимаю на работу господина..." Как ваше имя?

– Пер.

– Да, да. Совершенно верно. "...Пера Густафссона в качестве продавца с заработной платой пятьсот "крон в день сроком на две недели начиная с восемнадцатого числа сего месяца". И подпись.

Он вывел какую-то завитушку и протянул карточку Густафссону. Пружина вытянул шею, чтобы прочесть, что там написано.

– Мне тоже надо расписаться?
– поинтересовался Густафссон.

– Это не требуется. Я вам доверяю и так. А теперь благодарю вас и до встречи в понедельник.

– Положитесь на меня, господин директор. Об этом я сам позабочусь.
– Пружина схватил руку директора, протянутую Густафссону, и многозначительно пожал ее.
– До свидания, господин директор. Привет! Рад был познакомиться!

Пружина сам проводил директора до двери. Когда входная дверь захлопнулась, он вернулся в гостиную, довольно потирая руки.

– Вот как с ними надо разговаривать. Что скажешь? Пятьсот крон в день! Теперь тебе ясно, что значит хороший менеджер?

– Он сказал, что доверяет мне.

– Подумаешь, доверяет. Все они доверяют. Какой же ты все-таки простофиля. Это первое, что я сказал, узнав, что ты угодил за решетку. Но теперь-то нас не проведешь.

Густафссон промолчал. В глубине души он уже жалел о свершившемся.

– Это событие следует отметить, - сказал Пружина.
– После таких переговоров без этого нельзя. Я бился, как лев. Пошли в бар выпьем пива.

– В бар?
– Густафссон покачал головой.
– Не хочется.

– Тебе надо привыкать быть на людях. Идем, идем.

Пружина сделал шаг к двери. Густафссон нерешительно поднялся.

Когда они были уже в передней, отворилась входная дверь. Это вернулась Ингрид. С ней был и дедушка. Увидев, что Пружина еще не ушел, Ингрид испугалась. Но дедушка ничего не заметил.

– А вот и Пер, - сказал он.
– И у него гость. С каждой минутой Густафссон все яснее понимал, что совершил ошибку. Но, снявши голову, по волосам не плачут. И сейчас, чувствуя болезненные уколы совести, он пытался храбриться.

– Почему же ко мне не может прийти гость?
– спросил он. Не все же только шарахаются от меня. Дедушка с удивлением поднял на него глаза.