Вернулась, наши уже на чемоданах, день рождения смотрят. Леник дымит на балкончике.

— Ну что, Ленуся, — папа поднимается, — боевая готовность номер один? Айн, цвай, полицай?

— Нам еще обед накроют в час. Мам, да ты сиди!

— А что «сиди»? Зачем за обед еще платить? Я чего бутерброды старалась как дура?

— Обед бесплатный. А бутерброды не пропадут.

— Правильно, — говорит папа. — Я бы сейчас парочку. А, мать?

— Ой, Станиславыч, тебе бы только «парочку» всегда!

Я гляжу в окно. С Генкой попрощались утром по-дурацки. Даже не попрощались. Сказал, что еще придет. Ну и где ты, счастье мое? Чудо в перьях.

— Лен, погляди, как мы с отцом выплясываем.

Я смотрю на экран. «Ты помнишь, плыли в вышине…»

— И вдруг погасли две звезды, — подпевает мама. — Куда я эти бутерброды… А, вот вы где! «Что это были — я и ты!»

Танцы заканчиваются, начинаются воспоминания. Я на экране: «Мама, а что от того лета тебе запомнилось?» Мама, глядя куда-то вверх, играя бусами: «Ой, ну так сложно сразу сказать. Время другое. Сейчас люди похолодали, только в церкви где-то теплота осталась. И ты была еще совсем… Тогда на озеро кататься убежала, к нам бегут: "Там девочка от моторной лодки погибла, наверное, ваша", у нас с отцом чуть инфаркта не было. Помнишь, папочка?» Папа что-то мычит, рот занят.

Я снова смотрю в окно, пусто. Где же он?

Спустилась к озеру. И здесь его нет. Ветер. Натянула капюшон. Прошла мимо облепихи. Здесь мы с ним. Господи, выкинуть из головы. Стереть. Все стереть. Вы хотите переместить файл «Генка.doc» в корзину? ДА. НЕТ.

Нажимаем ДА.

Ветка облепихи.

На пляже пусто. Подхожу к воде, мочу пальцы.

Беру камешек, бросаю. Позвонить ему, что ли?

— Ле-на!

Вздрагиваю.

Нет. Это Леник сверху.

Пора к машине.

Сажусь за руль.

Отвыкла уже за эти. Висюлька. Запах. Леник рядом усаживается.

— Пристегнись, а то пищать будет.

— Ничего не забыли?

— Ну, спасибо этому дому!

— Лен, — мама трогает за плечо, — Лен, подожди, на дорожку помолюсь.

Шевелит губами.

А мне о чем молиться?

Надо было позвонить все-таки этому уроду. Спасатель гребаный.

Какой-то мужик странный из ворот выглядывает. Чего ему надо? Прячется.

— Ну, с Богом!

Поехали. Ворота уменьшаются в боковом стекле.

Выезжаем на дорогу.

Леник кладет мне ладонь на колени.

Мотаю головой.

— Убери.

— Не плачь, девчонка.

Убирает.

Сворачиваю, торможу у церкви, спрыгиваю:

— Подождите минут десять.

Мама тыркается в заднюю:

— Леночка, я тоже…

— Я быстро.

— А платок есть? На голову?

Подхожу, быстро крещусь.

Главное, чтоб открыто. Открыто. И где свечи продают.

— Пятнадцать.

— Каких?

— Этих.

— У вас тут не хватает.

— Вот еще возьмите.

Нахожу тот самый столик. Который прошлый раз.

Одна. Вторая…

Чтоб это дебильное окно только не раскрылось.

Подходит женщина со шваброй:

— Ух, сколько свечей…

Нет, все нормально.

Все нормально, Господи. Просто я не совсем в форме. Не знаю, правильно поставила? Спасибо Тебе за это лето. Все было очень хорошо, просто классно, Господи. Что? Пожелания? Если тебе интересно… Тебе, правда, это интересно? Хочу жить. Просто жить, Господи, и быть счастливой. Просто жить и быть счастливой. Жить и быть счастливой. Вот и все. Целую, твоя Лена.