Шрифт:
В «Спорттовары» Михаил даже не заглянул — расстраиваться только: денег нет, да и трос, наверное, весь разобрали. Лучше уж мучительная надежда, чем безнадежные мучения.
Когда они, миновав старую пристань, вышли к заброшенному пляжу, до них донесся какой-то непрерывный металлический стук.
— Это у нас! — встревожился Михаил.
Они бегом обогнули скалистую гряду и... остановились.
На берегу кипела работа! Молчун и Хихикало вовсю стучали молотками, отбивая на валуне ржавчину с якорной цепи. Рядом с ними сидел Борис и яростно полировал рашпилем зубья небольшого якоря, о котором так мечтал Михаил.
Работа сразу же прекратилась...
— Уходите отсюда! — пронзительно закричал Женька.
— Привет, — как ни в чем не бывало сказал Борис.
— Привет, — безмятежно сказал Хихикало. А Молчун поздоровался интеллигентным кивком головы.
— Уходите! Уходите! Уходите! — заверещал Женька.
Михаил стоял как столб, не врытый в землю. Казалось, качнет ветерком, и он упадет. Такой у него был вид неустойчивый.
— Не ори, — попенял Борис.
— Чего орешь? — тоже мягко сказал Хихикало. А Молчун снисходительно посмотрел на Женьку, будто укоряя: ну чего ты тут разорался?
— Вступаем в твою команду — нахально заявил Борис. Важно достал из шлюпки какой-то пухлый полотняный тючок и гордо швырнул Михаилу под ноги. Тючок развернулся — в нем была связка капронового троса.
— На кошкины деньги,—сказал Борис.
— Кота перехватили, — захихикал Хихикало и умолк.
Михаил, не веря самому себе, не мог оторвать глаз от сокровища у ног.
— Миша, — умоляюще начал Хихикало, — ну, прими нас... Ну, чего ты?
А Молчун понурился и, словно плача, начал тереть кулаками глаза.
— Последний. Еле-еле успели купить,—сообщил Борис. Михаил молчал.
— Для себя все, да? — запсиховал Борис.
— Жилы, — поддакнул Хихикало, а Молчун кивнул.
— Мы не жилы, — обиделся Женька.
— А еще пионеры, — протянул Борис. — Настоящие пионеры так не поступают.
Михаил по-прежнему смотрел вниз. Но уже не на трос. А на башмак Бориса с развязанным шнурком. Перехватив его взгляд, Борис понимающе подмигнул, наклонился и завязал шнурок.
— Эй, эй! Меня выпустили! — донеслось издали. Весело подпрыгивая, к ним бежали братья Мошкины.
— Ладно,—сдался Михаил, сурово оглядел Бориса и компанию,— Только уговор — не выдержите наше новое «спортивное» испытание, не примем.
— Испытывай,—с готовностью сказал Борис. — Все выдержим.
— Говори — что, — потребовал Хихикало. Молчун кивнул.
— Я еще не придумал, — признался Михаил. — Испытание должно быть самым тяжелым.
Новое «спортивное» испытание
На следующий день все собрались у шлюпки. Каждый должен был предложить самое трудное испытание.
— Сад поливать, — уныло сказали Мошкины.
— Землю копать, — тяжело сказал Хихикало.
— Яблоки продавать, — хмуро сказал Борис.
«Белье стирать», — написал Молчун на листке в блокноте.
— Да, — согласился Михаил. — Это уже кое-что. Хорошо бы найти какие-нибудь детские ясли и все там перестирать, до единой пеленки. Вот тогда бы мы точно увидели, кто из нас отсеется!
— Придумал на нашу голову, — зашипел Борис, толкнув Хихикало локтем.
— Но нам не доверят, — продолжал Михаил. И все повеселели. — А жаль, трудное это дело...
— Полы мыть не легче, — сказал Женька, еще ничего не предлагавший. — Вот в школе мыть полы заставляют дежурных. Хорошо еще, что только свой класс, а не всю школу до чердака! Надорваться можно!
Михаил встал:
— Решено. В какой вы школе учитесь?
— В пятой приморской, — нехотя ответил Борис.
Женька насупился, предчувствуя, что сболтнул что-то лишнее.
— Сколько там этажей? — спросил Михаил.
— Пять, — буркнул Хихикало. — А может, выберем другую, какую пониже? — он сразу все понял.
— Это на нас семерых-то, — заметил Михаил, — пять этажей?!
— А две лестницы! — рассердился Борис. — Шутка? По сто десять ступеней каждая!
— Отлично! Про лестницы-то я и забыл! — обрадовался Михаил.— Нас же семеро. Пять этажей и две лестницы — то что нужно!
— И вовсе не нужно, — заныл Женька. — Почему это нам с Мошкиными тоже испытание? Мы уже давно в команде! Это вот им — испытание! Вымоют школу — тогда их и примем!
— Нечестно! — сказал Михаил. — Как мы можем другим испытание давать, если не знаем: выдержим ли сами!