Василий Гаврилович попросил вечером часа два побыть на объекте. Сам он собирался ехать в Кремль на правительственный прием.

9 Мая. Среда

Три часа ночи. Дежуривший на подоконнике открытого окна «Рекорд» разбудил меня. Юрий Левитан громоподоб-

323

но и торжественно возвестил народам всей планеты о безоговорочной капитуляции фашистской Германии!…

Все люди глубоко вздохнули. Наконец-то наступил мир. В окнах большинства домов Калининграда, получивших к майскому празднику электричество, засветились огни.

Как мальчишка, бегу на завод. Здесь уже теплится запах родной земли и распустившихся листьев ольхи и березы. Влетаю в кузницу. Не успел перевести дыхание, как ко мне подбежали две пожилые женщины. Они бесцеремонно целуют меня. Одна из них, со сморщенным лицом, заплакала в голос. За ней и другая ударилась в рев. Их плечи тряслись от радостных рыданий. Одна сдернула с головы черный платок и стесняясь закрыла им лицо. Поздравив женщин с Победой, я поспешил в механический цех. Рабочие улыбаются, молча приветствуют, поднимая вверх руки. Гудят станки, гремят и грохочут только им присущими звуками мостовые краны… И в этот миг ожил заводской радиоузел. Он на всю мощь заговорил и загремел под крышей цеха. Музыка Победы брала за душу и сердце, распирала грудь.

Утром комнаты парткома распахнули все три окна. На подоконник поставили радиолу. На утрамбованной земле у проходной завода начались танцы. В партийном комитете было людно, как в день приезда в ЦАКБ сталинградцев и горьковчан. Видеть веселые лица - ни с чем не соизмеримое удовлетворение сопричастности к делу, которое совершено этими людьми.

Члены партийного комитета попеременно были среди пляшущих и голосивших разные песни людей. Так продолжалось до праздничного салюта из тысячи орудий.

10 мая. Четверг

День выдался сухим и теплым, готовимся к весенней посевной. Перекапываем огороды. Через неделю начнем посадку картофеля.

324

Шумит городской базарчик. Закупаю семена. Один наперсток репы - пять рублей, каждые две чайные ложки моркови, укропа, свеклы, огурцов по десять рублей. Горох, бобы по семь рублей порция. Цены, конечно, бешеные, а куда ты денешься. Семена во всем городе продает одна старушка. Только бы взошли!…

Толкучка в клетушке рынка так бродит от белых платков и панам, картузов и кепок, что в глазах рябит. Кое-где мелькают и солдатские пилотки. Чего только не продают в толпе! Вон молодой парень предлагает килограммовый, а то и потяжелее, бронзовый подсвечник с бывшего купеческого стола, а залихватского вида мужик не к сезону продает тулуп. Просит сто рублей. Чудак, кому он нужен теперь? А он надеется его сбыть.

Всякого тряпья и всякой ветоши без счета. Тут и старинные брюки с подтяжками, и довоенные голубые и бордовые крепдешиновые и креп-сатиновые платья с юбками-«шестиклинками». Довоенное мужское белье с тесемочками на руках и ногах. Попадаются бахилки-мокроступы, склеенные из старых автомобильных камер. Но самым ходовым товаром оказались мягкие и теплые сапожки-стеганки. Они очень хороши для стариков и инвалидов. Многие женщины продают облигации государственных займов разных лет. За довоенную сторублевку второго займа «За индустриализацию» просят пять рублей. Можно сторговаться и подешевле. Однако на них нет охотников. А вот краны для водопровода, иглы для шитья только дай. Многие спрашивают дверные замки. Но они встречаются редко и дороги. А куда деваться, коль на ночь дверь нечем запереть. Мне посчастливилось купить сыну Сереже пуншевую конфету в бумажной обертке. Конечно, пришлось постоять в очереди.

325

После войны

326

327

Глава пятая

Удержаться на плаву.
– Мирная продукция с маркой ЦАКБ. – Зенитная «спарка».- Реакторы на быстрых нейтронах.- Отставка.- «Сохранить наш общий опыт для будущего».- Журнальный вариант книги «Оружие победы».
– Арестуют или нет?
– Предложение Политиздата. – Кто «зарубил» воспоминания?- Клятва на могиле друга.

1946 год. 26 июня. Среда

Отчетно- выборное партийное собрание. В этот раз я не баллотировался в партийный комитет. Василий Гаврилович вновь назначил меня начальником отдела информации. После того, как изменился характер моей работы, я стал реже встречаться с Грабиным. Состояние моего здоровья то улучшалось, то снова становилось плохим. Руки не доходили до дневника, и записи появлялись от случая к случаю.

Закончился первый год после войны. Страна залечивала тяжелые раны, нанесенные гитлеровцами народному хозяй-

328

ству. Демобилизованные солдаты и офицеры вливались в рабочие коллективы. Резко сократилось финансирование оборонной промышленности. Это коснулось и нашей организации. В один из летних вечеров Грабин озабоченно говорил о нежелании руководства министерства думать о перспективах ЦАКБ. Заказы на проектирование мирной продукции позволяли еле-еле держаться на плаву. Но Грабин не сдавался.

Наше ЦАКБ получило статус научно-исследовательского института, название которого затем несколько раз менялось: НИИАВ, НИИ-58, ЦНИИ-58. Первое изделие института - стекольно-делательная машина типа «Фурко», установленная и отлаженная на Саратовском заводе, показала высокую производительность - 500 квадратных метров стекла в смену. Скоро будут отправлены еще три машины. Нас - старых цекабистов - все это радовало и вдохновляло. Окна ремонтируемых, тем более вновь построенных домов, без стекол - как люди без глаз, слепы и безжизненны. А сколько стекла нужно разрушенным городам и селам, встающим из пепла после войны!