Чувство уверенного характера стоявшего перед ним человека подавляло короля по мере аудиенции. Тонкий политик осторожно, вынужденно все более беседовал с Димитрием еще не как с царем, но уже как с вельможею. Способ держаться, подбор слов, неуловимый аромат знающей свою стоимость личности заставляли уважать. Однако претендент был лишен меры: запустив руку за отворот ферязи, он вынул усыпанный драгоценными каменьями большой серебряный крест и с навернувшимися слезами жарко поцеловал, комментируя – се подарок крестного отца, председателя московской Думы князя Ивана Мстиславского.

Король разглядывал выпуклые отполированные ногти. Как он завидовал варварским порядкам Руси. Права крови там достаточно, чтобы править. В Польше же вечные выборы. Один пан против, и не пройдешь. Все важные решения необходимо согласовывать с сеймом, естественно – войну и мир. Сигизмунд – король, а вот изберут ли сына, другой вопрос. Ласковым взглядом король окатил дергавшего за штанину расшалившегося наследника.

Сигизмунд отпустил претендента и призвал панов. Интересы Мнишков и Вишневецких были прозрачны. Другие влиятельные вельможи выступили против. Заключенный с Москвой двадцатилетний мир, подтвердивший успех Баториева оружия, благоразумно не торопились нарушить.

Коронный гетман Ян Замойский перешел на личности:

– Этот Димитрий именует себя сыном царя Ивана. Об этом сыне у нас был слух. что его умертвили. Он же говорит, что вместо него, умертвили другого. Помилуйте, что это за Плавтова или Теренциева комедия? Возможное ли дело, приказали убить кого-то, да притом наследника престола, и не посмотрели, кого убили! Так можно зарезать только козла или барана! Да если бы пришлось возводить кого-нибудь на московский престол, то и кроме Димитрия есть законные наследники. По дому Владимирских князей право наследства приходится на князя Мстиславского или старшего из Шуйских. Это видно из русской Степенной, книги, утвержденной их покойным царем Иоанном.

Выслушав всех, всем угождая. король разрешил Сандомирскому воеводе поддержать претендента на свой страх и риск. Официальный Краков к делу отношения не имеет.

Завершая повторную аудиенцию, Сигизмунд двусмысленно назвал Димитрия московским князем. Это воодушевляло одних и укротило других, не царь же!

Раздосадованный неполным результатом аудиенции Юрий Мнишек подошел к нунцию Рангони, дожидавшемуся ее окончания. Обещание утвердить в России католическую веру даст поддержку папы, повторил он. Димитрий, плывя по течению, молчанием давал согласие.

Претендента привезли в иезуитскую миссию. Димитрий, въехавший в дом Мнишека в польском платье с чужого плеча, явившийся к царю в русском, тоже не своем, теперь надел католическую монашескую робу.

Димитрию предоставили на выбор нескольких духовников. Он решительно остановился на Рангони, первом своем соблазнителе и начальнике остальных. Исповедовался, отрекся Православия, съел облатку и получил католическое миропомазание. Операция прошла в величественном краковском костеле под небесные звуки большого органа.

Проведенный в покои римского наместника, Димитрий, руководствуясь подсказками Рангони, собственноручно написал на хорошей латыни письмо Клементу VIII, где объявил о принятии истинной веры. После возвращения законного престола Московию ожидала свобода совести с дозволением широкого строительства на средства престола Святого Петра католических соборов и школ. Димитрий сетовал, что кроме свободной пропаганды, обещать что–либо другое полагает невозможным. Показав письмо Мнишеку, Рангони вымарал последнее предложение. Представлялось: ежели царь католик, россияне – овцами за ним. Такой желали видеть Россию.

Мнишек в своем краковском доме продолжал наставлять претендента. Раз он поддержит его на свой счет, пусть женится на панне Марине. Димитрий не возражал. Он обещал при воцарении выслать невесте миллион золотых рублей на подъем путешествия от Сандомира, Самбора или Кракова до Москвы, сверх подарки - ювелирные изделия. Будущей невесте в вено отдавались Новгород и Псков – обе русские праматери. При разводе города за Мариной оставались. В подписанном сторонами брачном контракте тестю навсегда отдавались Смоленск и Новгород – Северский с землями, королю в знак вечного нерушимого мира – тоже ряд уездов.

По дошедшим изображениям невозможно счесть Марину Мнишек исключительной красавицей. Не обойденная хитростью, не открыла она изрядного ума. Девичья удача сложилась: за серенькую мышку обещали полцарства. Претендент раздавал так много и беспрерывно, что начавшееся зарождаться уважение к нему померкло. Он что, одну Сибирь себе оставит. Или врет и отчаянно? Алчные паны терли чубастые лбы. Совещание сменялось совещанием. Мнишек же, подавив сомнения, набирал будущему зятю войско. Надеявшиеся обогатиться в Московии младшие сыновья шляхетских семейств, бродяги, люди алчные и легковерные всех сортов, сволочь, стекались в Самбор и Львов. Претендент показывался воинству, всегда без шапки, на белом скакуне и в расшитом позолотой зимнем кафтане. Вздрагивал, видя голодных и полунагих соратников, обещал мелкоте дворянство, дворянам боярство, купечеству степенство. Вишневецкие активно агитировали в польской Украине. Претендента обещался поддержать Киев и атаман донских казаков Иван Заруцкий. Марина пропустила имя мимо ушей, не зная своей судьбы.