У Белль появились очередные новости.

– Есть планета в восьмидесяти пяти миллионах километров от солнца и предположительно еще одна, в биозоне, по другую сторону от звезды.

– Понятно, – сказал Алекс. – Сколько времени нужно, чтобы подтвердить наличие второй планеты?

– Придется изменить направление.

– Алекс, это может занять несколько дней, – заметила я.

– Ладно, – кивнул он. – Давай взглянем на ту, которую видно.

Планета земного типа, чуть крупнее Окраины, была окутана облаками, среди которых мерцали молнии. Похоже, почти всю ее поверхность занимала суша. Никаких океанов – лишь несколько больших озер и множество водоемов поменьше.

Пока мы приближались к планете, пришло сообщение от Робина. Вернувшись к себе в каюту, я поставила его на воспроизведение. Робин сидел на диване у себя в гостиной, закинув ногу на ногу.

«Жаль, что не смог полететь с тобой, – сказал он. – Жизнь без тебя совсем не та. Должен признаться, что сегодня вечером я иду на свидание с женщиной, с которой знаком уже несколько лет. Ее зовут Кира. Мы поужинаем в „Бакари“, а потом, наверное, пойдем на шоу. Мне все время кажется, что я поступаю нечестно по отношению к Кире: когда я с ней, я все время думаю о тебе».

Сообщение было отправлено шесть дней назад. Я ответила: «Уверена, что вы хорошо развлекаетесь, но надеюсь, что не слишком». Хотя я пыталась говорить шутливым тоном, Робин наверняка понимал, что я на него обижена.

«Мы прибыли к цели, – сказала я, – но пока ничего о ней не знаем. Пока что мы просто парим в космосе, осматриваясь вокруг. Может пройти несколько дней, прежде чем мы поймем, чего ждать. И кстати, я тоже по тебе скучаю».

Да, неопределенность хуже всего. Белль решила, что раз планета – вторая от солнца, она будет называться Эхо II.

– Пока нет никаких признаков искусственных сооружений, – сообщила она. – Однако следует иметь в виду, что мы все еще слишком далеко: с такого расстояния можно не увидеть даже города. К несчастью, нет никаких признаков электронной активности.

Поверхность планеты, однако, была зеленой.

– Планета пригодна для жизни, – продолжала Белль, и от одного этого у меня участился пульс. Хорошо была видна ночная сторона Эхо II, темноту на которой не нарушал ни единый огонек, за исключением редких вспышек молний или пожаров.

– Похоже, там ничего нет, – вздохнул Алекс.

Собственно, чего еще мы могли ожидать? Если бы мы действительно что-то увидели – вспыхнувшие огни или даже подошедший корабль, с которого спросили бы, кто мы такие, – я бы наверняка свалилась с кресла. За тысячи лет и десятки тысяч полетов ничего подобного не случалось.

Вернее, случалось. Один раз.

Поэтому не стоило ожидать чего-нибудь в этом роде. Но ведь плита откуда-то взялась?

И тут Белль нас удивила:

– У планеты есть искусственный спутник. Через минуту у меня будет его изображение.

– Есть! – сказала я.

Алекс предупреждающе поднял руку:

– Не радуйся прежде времени.

– Почему бы и нет?

– Вероятно, его оставили люди. Может, это случилось очень давно, а может, это сделал «Край света». Какой-нибудь рекламный трюк.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, Алекс.

– Я же сказал: не радуйся заранее.

На вспомогательном экране появилось изображение объекта – прямоугольный корпус с массивом антенн. Имелся также телескоп. Искин поместил спутник рядом с «Белль-Мари», чтобы мы могли сравнить размеры. Они почти совпадали.

– Белль, курс на перехват, – велела я.

Нам потребовалось несколько часов, чтобы развернуться и поравняться с объектом. Он был темным и безжизненным, а телескоп, похоже, пострадал от удара.

– Он на вытянутой орбите, – сказала Белль.

По просьбе Алекса я стала поворачивать картинку вокруг ее оси, пока он не увидел то, что хотел.

– Вон там, – сказал он. На корпусе были выгравированы два ряда символов.

– Мне они незнакомы, – сообщила Белль. – Их нет в стандартной базе данных.

При этом знаки нисколько не напоминали символы на плите.

– Белль, – сказал Алекс, – ты говоришь, что его орбита вытянута. Насколько?

– Ненамного. Апогей составляет одну целую четыре десятых от перигея.

Алекс посмотрел на меня:

– Переведи, пожалуйста.

– В самой дальней точке, – объяснила я, – спутник находится почти в полтора раза дальше от центрального тела, чем в ближайшей.

– При сохранении данной тенденции, – сказала Белль, – спутник начнет падать в атмосферу, после чего, естественно, сгорит.