– Такое ощущение, будто он о нас знает.

– Алекс, у нас не так много времени.

– Алекс, разгерметизировать кабину? – спросил Гейб.

– Мы не станем убивать его без крайней необходимости.

– Гейб, можешь изобразить его мать? – сказала я.

– Думаю, да.

– Попробуй подать ее голос из задней части челнока. Замани детеныша обратно к шкафчикам.

– Хорошо. Но имей в виду…

– Знаю. Он в любой момент может разбушеваться.

Алекс начал снимать шлем.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Сейчас. – Он снял шлем и стал выбираться из скафандра.

– Алекс…

Он поднял руки: «потерпи», потом осторожно и медленно вдохнул, улыбнулся и жестом объяснил, что все в порядке.

– Алекс, мне совсем не хочется тащить тебя в челнок.

Коммуникатор Алекса висел на серебряной цепочке, которую он обычно носил на шее.

– Твой мне тоже понадобится, Чейз, – сказал он, снимая цепочку.

– Мой? Ты о чем?

– Твой коммуникатор. – Он положил цепочку на землю и снова принялся надевать скафандр.

Мой коммуникатор был встроен в браслет. Вздохнув, я сняла шлем. Воздух был разреженным, словно на вершине горы, и в нем был разлит странный запах. Но я все же сняла скафандр, расстегнула браслет и отдала его Алексу, а затем, не теряя времени, вновь облачилась в скафандр. Алекс повозился с браслетом и настроил его для управления своим коммуникатором.

– Ладно, – сказал он. – Похоже, работает.

– Рада слышать.

Обезьяна стояла у челнока, беспомощно уставившись на люк. Над моей головой с криком пролетело какое-то крылатое создание и скрылось в кронах деревьев.

– Держи, – сказал Алекс, возвращая мне браслет. – Он нам понадобится.

– Что будем делать?

– Подожди…

– Алекс, – сказал Гейб, – у меня есть трехминутная запись голоса детеныша.

– Начинай передачу.

– Слушаюсь.

Алекс уменьшил громкость на серебряной цепочке, так чтобы скулеж, всхлипывания и писк не были слышны снаружи.

– Хорошо, – кивнул он. – Отлично. Воспроизводи по кругу, пока я не скажу.

– Сделано.

– Чейз, не попадайся ей на глаза.

Он унес коммуникатор в заднюю часть комнаты и скрылся в коридоре.

– Похоже, ему стало скучно, – сказал Гейб. – Эй, малыш! Не трогай!

Мне не хотелось спрашивать, что происходит. Оборудование челнока в большинстве своем было достаточно прочным – если, конечно, не колотить по нему палкой. Пострадать могла разве что ручка управления, но даже со сломанной ручкой я, скорее всего, поднялась бы на орбиту.

– Прекрати! – Гейб перешел на крик.

– Что случилось, Гейб?

– Он схватил меня и тащит.

– Дай Белль доступ к управлению. На всякий случай.

– Будет сделано. Она как раз входит в зону связи.

– Хорошо.

– Похоже, этому сорванцу нравятся черные ящики.

Внезапно у меня за спиной кто-то заскулил и захныкал, совсем как детеныш, – в той стороне, куда ушел Алекс. Звук был едва слышным и, естественно, шел из коммуникатора. Алекса я не видела, но поняла, что он прибавил громкость. Затем все прекратилось.

Я посмотрела на обезьяну. Она никак не реагировала, словно ничего не слышала.

Вернулся Алекс с цепочкой в руках. Коммуникатора на ней не было.

– Кажется, все готово, Чейз.

– Куда ты дел коммуникатор? – спросила я.

– Он там, в одной из задних комнат. – Мы стояли у дыры в стене, откуда хорошо было видно мамашу. – Готова?

Я сняла с пояса скремблер и перевела его в смертельный режим.

– Да, – ответила я.

Попросив у меня браслет, Алекс настроил его на прием сигнала с челнока.

– Симпатичная штучка.

– Давай, Алекс. Побыстрее.

Он показал на сугроб снега в дальнем конце комнаты:

– Спрячемся за ним.

– Хорошо.

– Если она бросится на нас, стреляем. Не колеблясь и не раздумывая.

– Давай начнем, – сказала я.

– Гейб, где наш детеныш?

– В кресле Чейз. Похоже, немного успокоился.

– Хорошо. Если опять начнет волноваться, поставь симфонию Макинтайра, с максимальной громкостью. Мне совсем не хочется, чтобы мамаша его услышала. – Он включил коммуникатор на браслете. – Готова?