– Ох... ну и мерзость... На, нюхни, – Никита Сергеевич передал пузырёк Косыгину.

Алексей Николаевич осторожно понюхал... и неожиданно расплылся в улыбке

– Спасибо, Мария Дмитриевна, то, что надо! А вообще, что это за гадость?

– Тот же самый этиловый спирт, но к нему добавлен серосодержащий одорант с добавлением диметилсульфида, – пояснила Ковригина. – Очистить такой двухкомпонентный одорированный спирт, без собственного химзавода в принципе не возможно, как только попытаются убрать сернистость – будут активироваться сульфиды и наоборот. Технология одорирования серосодержащими органическими соединениями отработана с 1940 года, сульфидными с 43 года, просто надо объединить и делать бинарное одорирование.

– Есть и другой подходящий вариант – изопропиловый спирт. Но он ядовит и обладает наркотическим действием, да и работать с ним можно только под вытяжкой.

(реально используется для обезжиривания

– Наркотическое действие нам совсем ни к чему, – нахмурился Хрущёв.

– Там есть особенность, – сказала Мария Дмитриевна. – Изопропиловый спирт даёт настолько быстрое и стойкое опьянение, что человек не успевает выпить опасную дозу – отключается раньше. Но при систематическом употреблении вырабатывается эффект отвращения, поскольку пахнет он тоже мерзко.

Ковригина достала второй пузырёк и тоже дала понюхать Хрущёву и Косыгину.

– М-дя, тот ещё запашок, – буркнул Алексей Николаевич. – Несите мне проект приказа, я подпишу. Замена должна быть обязательной для всех отраслей и без каких-либо исключений. Тут о здоровье нации речь идёт.

– Надо ещё что-то с самогоноварением решать, – сказал Хрущёв. – Уберём спирт из промышленности – начнут массово гнать по деревням да окраинам. Дудорова надо подключать...

– У нас закон «О кооперации» работает, – напомнил Косыгин. – Можно всем самогонщикам предлагать выбор: или решаем по закону, или оформляем как индивидуального предпринимателя, типа «кустарь-одиночка». Задаём ему производственный план, строгую финансовую отчётность, ежемесячные проверки СЭС, и качества продукции. А главное – всю продукцию у самогонщика должно принимать государство, и направлять для дальнейшей переработки в технический спирт на спиртзаводы. Строго по плану. Если «кустарь-одиночка» с выполнением плана не справляется – аппарат изымать. С таким строгим подходом многие сами бросят эту затею.

– Всех всё равно не охватить, – задумался Хрущёв. – Но хотя бы частично. Давайте попробуем.

Проводив медиков, Косыгина и плановиков, Никита Сергеевич попросил Серова задержаться.

– Ну, рассказывай, как ты оптоволокно добыл?

– Чего тут рассказывать? – пожал плечами Серов. – Про оптоволокно мы из «тех документов» узнали. Там же были фамилии изобретателей. И даты. Нариндер Сингх Капани и Гарольд Хопкинс объявили о способе передачи света через стеклянное волокно в 1954м. Сам термин «оптоволокно» появился только в 1956м. Мы их заявления уже ждали. Как только Капани и Хопкинс опубликовали своё сообщение, около них появился наш «инвестор». Ну, и закрутилось.

– Ты только не думай, Никита Сергеич, что мы тебе прямо сейчас оптоволоконную связь тянуть по всей стране начнём, – Серов усмехнулся. – С этим оптоволокном, даже учитывая наличие информации «оттуда», мы проковыряемся ещё лет 15-20, пока добьёмся, во-первых, достаточно качественного волокна, с малым затуханием сигнала, во-вторых, пока сделаем достаточно быстрые и мощные ЭВМ, способные этот сигнал передавать и принимать. Но работать по этой теме надо.

– Мы в Зеленограде с помощью Калмыкова и Шокина, организовали лабораторию, где проверяются все данные, поступающие от Капани и Хопкинса, а также ведутся наши собственные исследования, – сказал Серов. – Доктору Капани мы помогли основать собственную компанию «Kaptron», (В реальной истории основана лишь в 1973 г) поэтому имеем доступ к результатам его исследований.

– Этот Нариндер Капани, случаем, не индус? – спросил Хрущёв.

– Вообще-то сикх. Это одна из индийских религий. В общем, уроженец Индии, но живет и работает в Лондоне, – пояснил Серов.

– А вот это интересно, – заметил Никита Сергеевич. – Буду говорить с Неру – надо эту тему обсудить. Попробую предложить Неру выделить этому Нариндеру денег на лабораторию в Дели. Или, хотя бы, вложиться в его компанию. Во-первых, средства связи развивать так или иначе надо. Наверняка все производители оптоволокна в будущем будут располагаться в Штатах, Европе и Японии. Если удастся перетащить одного из ведущих разработчиков пусть не в СССР, но, хотя бы в дружественную Индию – это уже в нашу корзину сыроежка.

– Для Индии это тоже большой плюс – новейшее высокотехнологичное производство потянет за собой новые рабочие места, соответственно – подъём образования, – продолжал рассуждать вслух Никита Сергеевич.

– Дело говоришь, – согласился Серов. – Не уверен, что доктор Капани согласится возвращаться в Индию только для исследований. Всё-таки в Англии и лабораторное оборудование доступнее, и научная школа сильная. Да и его коллега Хопкинс там живёт. А вот идея вынести производство в Индию, где дешёвая рабочая сила и тёплый климат может его заинтересовать. Мы, со своей стороны, можем поставить или изготовить ему под заказ хотя бы часть оборудования, взять подряд на монтаж, и, таким образом, попытаемся влезть в долю, для начала. А там уже и своих людей подвести к нему можно, и параллельное производство оптоволокна в Союзе наладить...

Разговор с Неру у Никиты Сергеевича в скором времени состоялся. Индийский лидер однозначно поддержал идею создания Института эпидемиологии и тропической медицины. Основной офис и лаборатории Института расположились в Дели, филиалы – по всем остальным странам ВЭС.

В этом вопросе лидеры ВЭС пошли даже дальше, чем предложил вначале Хрущёв. Поскольку во всех странах ВЭС, за исключением СССР, Югославии, и присоединившихся позже ГДР и Болгарии, со здравоохранением было в целом плохо, Координационный Совет ВЭС принял единую программу развития здравоохранения и медицинского образования.