Он почесал макушку.

– Странно, очень странно, – пробормотал он, – Смеющийся Принц поклонялся камню, возможно и его жена, тоже, и тем не менее в обоих гробах нет ни единого камня. Опять неверный управляющий?

Сзади что-то скрипнуло и мы повернулись. Принц, напрягая все силы, поднимал мумию своего предка из саркофага. Из-за просмоленного холста это было тяжело и неудобно. Я сделал шаг вперед, на помощь, но Мастер Ли остановил меня. По лицу принца катились капли пота, он весь вспотел, но поднял мумию и пошел с ней вперед: из могилы, из грота, наружу, на тропу. Он поднялся наверх и положил мумию на плоский камень, видный с любой точки Долины Скорби. Нет сомнения, что глаза каждого человека в долине сейчас глядели на него.

Барабаны перестали бить. Принц нашел тяжелый камень, и я закрыл глаза. Я не открывал их все время, пока слышался треск ломающихся старинных костей, и все-таки я открыл их слишком рано и увидел, как камень опускается на череп и разносит его на кусочки. Мумия превратилась в белое облачко пыли, которое начало опускаться в долину, за ним последовали клочки холста и камень, использованный для жертвоприношения. Редко я восхищался кем-нибудь так, как Принцем Лиу Пао. Он повернулся к нам и сумел сказать совершенно спокойным голосом.

– Согласно Цао Цао, следующий шаг на пути святотатства – то ли насилие над собственной сестрой, то ли отсутствие на похоронах матери, не помню точно, что именно, – сказал он.

– Мать, – ответил Мастер Ли, – но я не уверен, что ваш поступок – святотатство. Принц, на этот раз преступники совершили серьезную ошибку, и мумия вашего предка подчеркнула это. Мы должны поговорить, есть очень интересная тема.

Снизу пришла последняя барабанная трель: «Ура нашему повелителю! Да живет он вовеки!»

Жилые комнаты поместья мы уже видели. А сейчас принц повел нас в свою мастерскую, и я забыл вздохнуть, когда вошел внутрь и увидел сорок пойманных закатов. Здесь царил гений.

Картины и наброски были повсюду, и они жили, своей внутренней жизнью. Я мог поклясться, что с нарисованных деревьев течет настоящий сок, а с цветов каплет настоящая роса. Но самым невероятных казался свет, исходивший от картин, и принц улыбнулся, увидев мое потрясенное лицо.

– Это просто живописный прием, Бык, – скромно сказал он. – Он называется по-мо: техника, когда на что-то светлое накладывается темная краска. Поначалу эффект едва заметен, но когда краска высыхает, кажется, что картина светится изнутри – «как прищуренный взгляд», так обычно говорил мой учитель.

– А, «Три Несравненных». Вы учились у него? – спросил Мастер Ли.

– Ли Као, вы знаете все, – с восхищением ответил принц. – Да, несколько лет я был его учеником, и это, без всякого сомнения, самый несносный человек, которого я встречал за всю свою жизнь. – Принц изящно включил меня в беседу. – Его звали Ку Кай-чи, но все называли его «Три Несравненных», потому что с ним нельзя было сравниться в искусстве рисования, в гении и в глупости. И, конечно, он был величайший мастер по-мо во всей империи.

– Может быть так оно и было, но вы уже давно превзошли его, – прошептал Мастер Ли. – Принц, это совершенно невероятные произведения, но неужели вы не подумали о бесчестии и ссылке?

– О, я не собираюсь выставлять свои картины, – ответил принц. – Я работаю, для себя. Всю жизнь я пытаюсь научиться рисовать, и впереди еще долгий путь.

Оказавшись в своей любимой мастерской принц чудесным образом изменился. Он выпрямился, глаза счастливо сверкали, как если бы запах краски смыл из его памяти все недавние события.

– Бык, Мастер Ли хочет сказать, что, по решению наших Нео-Конфузианских правителей, все художники должны работать в классической технике, которая в учебниках называется «Садовая Горчица», – объяснил он. – Камни, к примеру, надо рисовать мазками кисти, используя технику коу для контуров, по – для верхушки и сторон, цун – для фона, а настроение надо подчеркивать техникой ца. Любая другая техника приведет к суду и ссылке.

Мастер Ли засмеялся, увидев выражение моего лица.

– С каждым годом становится все хуже, – сказал он. – Мазки цун, например, подразделяются на виды, подходящие для конкретных камней: «клубящиеся облака», «удар топором», «расщепленная конопля», «свободная веревка», «лицо призрака», «поленица-череп», «семечко сезама», «золотая синева», «пыль нефрита», «дыра в копье», «булыжники» и, последний, «бескостный». Художник, который использует «лицо призрака» для изображения гранита вместо официально одобренного «удара топором», получает шесть лет ссылки в пустынях Монголии.