— Это лучшее «ату»! Стефан гораздо лучше меня. Он красив и очень серьезен. Женщины любят это. Но слишком серьезный муж при долгом общении может утомить. А со мной, Джина, жизнь у вас будет забавной.

— Не будете же вы говорить, что безумно любите меня?

— Но если даже это правда, я, конечно, этого не скажу. Нет. Все, что я могу сказать, это прозаически предложить вам выйти за меня замуж.

— Об этом надо подумать,-— сказала Джина.

— Разумеется. Но прежде всего вам надо заняться Вилли. Несчастный парень! Его жизнь должна быть настоящим адом с тех пор, как он женился на вас и вы волочете его привязанным к своей колеснице в этой атмосфере семейной филантропии, в которой невозможно продохнуть.

— Алекс, вы настоящее животное!

— Ясновидящее животное!

— Временами,— сказала Джина,— у меня такое впечатление, что Вилли не держится за меня. Он не замечает даже, что я существую.

— Вы пытались расшевелить его с помощью палки, но он не двинулся, очень досадно.

Джина быстро подняла руку и запечатлела звонкую пощечину на щеке Алекса.

— Я тронут! — воскликнул молодой человек.

В одно мгновение, быстро и крепко, он схватил ее в объятия, и прежде чем она успела что-то сделать, его губы прильнули к ее губам в длительном и пламенном поцелуе. Она попыталась вырваться, но потом прекратила сопротивление.

— Джина!

Они отскочили друг от друга. Мильдрид Стрит — красная, с дрожащими губами, испепеляла их взглядом. Она была в таком состоянии, что едва могла говорить.

— Какой ужас!.. Погибшая девица!.. Бесчестное создание!.. Ты действительно дочь своей матери!.. Развратница!.. И кроме того, преступница! Да, это правда, я знаю то, что я знаю!

— А что вы знаете? Не будьте смешной, тетя Мильдрид.

— Слава богу, я тебе не тетя! В наших жилах течет разная кровь! Ты не знаешь, кем была твоя мать! Ты не знаешь, из какой среды она происходила! Но ты знаешь, кем был мой отец, и ты знаешь мою мать. Какого ребенка они могли усыновить? Разумеется, ребенка проститутки или преступницы. Они должны были вспомнить о том, что пороки наследуются. Я не сомневаюсь, что твоя итальянская кровь сделала тебя отравительницей!

— Как вы смеете так говорить?

— Я буду говорить все, что мне нравится! Кто-то пытался отравить мою мать, и ты не можешь ничего сказать против этого. А кто был способен это сделать? Кто унаследует огромное состояние после смерти моей матери? Ты, Джина! Я тебе гарантирую, что полиция это учтет!

Мильдрид быстро удалилась, вся дрожа.

— Это патология,— сказал Алекс.— Настоящая патология! Интересно, кем мог быть каноник Стрит?.. Или фанатично верующий, или импотент.

— Алекс, вы отвратительны!.. О!.. Я ее ненавижу! — Джина тряслась от ярости.

— Хорошо, что у вас нет кинжала, спрятанного в чулке. Тогда бы эта милая миссис Стрит была бы жертвой преступления.

— Как она смела говорить, что я стараюсь отравить бабушку?

— Подумайте, дорогая, если смотреть на это с точки зрения мобильности, мне кажется, что это как раз ваше качество.

Подавленная, Джина смотрела на него остановившимся взглядом.

— О! Алекс... Неужели это мнение и полиции?

— Трудно узнать, что думают люди из полиции. Они не дураки и хорошо хранят свои секреты. Это мне напомнило, что...

— Куда вы идете?

— Проверить идею, которая пришла мне в голову.

Пораженная и скептически настроенная, Керри-Луиза смотрела на своего мужа. В конце концов она сказала:

— Ты считаешь, что кто-то старался меня отравить? Я не могу... Невозможно этому поверить!

— Я так хотел уберечь тебя от этого, моя дорогая,— ласково сказал Левис.

Мисс Марпл, которая сидела рядом с Левисом, качала головой с сочувствием.

— Это правда, Джейн?

— Боюсь, мой бедный друг, что это так.

— Значит, все...— миссис Серокольд остановилась, но тут же начала снова: — Мне всегда казалось, что я умею отличать правду от лжи. Значит, я ошибаюсь?.. Но кто мог мне желать такой ужасной смерти? Никто не мог в этом доме желать моей смерти...— она почти шептала.

— Я тоже так думал, но ошибался...

— И Христиан это знал, это многое объясняет.

— Что это объясняет?

— Его поведение. Я его нашла странным, совсем не таким, каким он бывал всегда. Он был потрясен, и я чувствовала, что это из-за меня... У меня было такое впечатление, что он хочет поговорить со мной, но он так ничего и не сказал. Он меня спросил, здорово ли мое сердце и как я себя чувствую последнее время. Возможно, он хотел меня предупредить. Но почему же он не поговорил со мной прямо?

— Он не хотел доставлять тебе неприятности.

Глаза у Керри-Луизы сделались большими.

— Неприятности? Но почему?.. О, я понимаю... Значит, ты об этом думаешь!.. Но ты ошибаешься, Левис. Я уверена, что ты ошибаешься!

Левис избегал взгляда жены.

— Извините, но я не могу поверить, что все то, что произошло за эти дни, правда,— сказала миссис Серокольд после короткого молчания.— Что Эдгар стрелял в тебя... Что Джина и Стефан... И эта смешная история с шоколадом! Все это неправда!