Шрифт:
— Да, конечно, я знаю Джонсона.
— Еы с ним в хороших отношениях?
— Да. Я знаю его много лет.
— У Джонсона нет мотивов для мщения вам?
Билл снова бросил на меня, взгляд, молящий о защите, а я не имел понятия, о чем речь.
— Никаких мотивов у Джонсона нет,— тихо ответил Билл.
Трант обратился к Фридлянду:
— Я допросил Джонсона. В шесть часов он получил разрешение отлучиться на весь вечер, а в пять часов, когда Билл Дулитч пришел туда в первый раз, Джонсон сначала впустил его в квартиру, а после закрывал за ним дверь. Он говорит, что Билл Дулитч был в ярости. И когда он уходил, то бросил такую фразу: «Я убью его. Даже если это последнее, что мне суждено сделать в жизни. Я его убью».
Так вот он, козырь Транта! Я опасался худшего. Билл поднял голову. Видно было, что он успокоился.
— На твоем месте, Билл, я бы молчал,— негромко сказал я.
— Правильно,— поддержал Трант.— Я бы тоже не отвечал.
— Но ведь он ничего не скрывает. Не скрывает, что был зол .на Ронни. Но он не убивал!
— Вот видите, мистер Фридлянд, мотив убийства, оружие, угрозы, отсутствие алиби — вот обличающий материал в данную минуту. Если все обстоятельства преступления останутся теми же ничего нового не всплывет, я должен арестовать Билла Дулитча,
Я бросился к Артуру.
— Артур, сделай, что можешь!
— Видишь ли, старина, рассчитывать на чудо не приходится, ты сам понимаешь.
— Я не рассчитываю на чудо, а надеюсь, что ты как юрист найдешь выход из положения.
— А я говорю тебе как юрист, что не вижу ничего, что можно было бы сделать.
— Хорошо. Я ставлю вопрос иначе: «Ты берешься вести дело Билла?»
Артур покраснел.
— Видишь ли, я не веду уголовных дел. Это не моя специальность. Я могу, конечно, порекомендовать тебе специалиста.
— Ты не веришь, что Билл говорит правду и поэтому изворачиваешься?
— Я не советую вам задавать такие вопросы в присутствии полиции,
Артур посмотрел на меня. Вся его невозмутимость исчезла, и на лице его появилось холодное отталкивающее выражение.
— Ронни Шелдон был моим самым лучшим другом,— выразительно сказал он.
«Самым лучшим другом!» Дурак! Ронни не любил его, Самовлюбленный лицемер!
— Ронни был и моим другом.
— Я знаю об этом. Хочешь, я могу посоветовать...
— Нет, не нужно. Мы сами найдем адвоката, достойного доверия.
Артур Фридлянд пожал плечами, дав понять, что он умывает руки.
— Вы меня извините, господа. Я уже не нужен. Моя жена будет беспокоиться. Разрешите уйти.
Артур вышел из комнаты. Я не хотел его больше видеть.
Глава 13
В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Трант приподнялся.
— Пойдем,— просто сказал он,
Билл заморгал глазами,
— Вы меня арестуете?
— К сожалению, да.
— Я должен переодеться?
— Конечно.
Билл вошел в спальню и позвал Сильвию:
— Ты не можешь мне помочь? Собери мои вещи. Мы остались с Трантом вдвоем. Он неожиданно улыбнулся.
— Все это мне очень неприятно,— сказал он.
— Как это трогательно,— съязвил я.
— Я понимаю ваши чувства...
— В самом деле?
— Да, понимаю. Судьба к вам не особенно благосклонна.
По его лицу я понял, что он имеет в виду не только Билла. Я снова почувствовал к нему ненависть. Мало ему полицейского мундира, он еще рядится ангелом-хранителем.
— Как вы считаете,—сказал я, едва сдерживаясь,— могу ли я относится равнодушно к тому, что вы арестовываете моего сына? Невиновного?
— Если бы я мог думать, что он невиновен, я не арестовывал бы его,— ответил Трант.
— Конечно, вы никогда не ошибаетесь!
— Ошибаюсь, но не в этом случае. Но я не могу требовать от вас, чтобы вы смотрели на дело моими глазами.
— Конечно, нет. Мы живем в свободной стране, каждый верит в свое. Отец может верить, что его сын не виноват.
— Я знаю очень хорошего защитника. Хотите, я позвоню ему?
Он говорил так тихо, что я даже усомнился, не ослышался ли.
— Я могу сейчас созвониться с ним,— продолжал Трант.— Я уже говорил об этом с вашим братом. Он считает, что это хорошо.
Я вспылил:
— Больше всего на свете ненавижу милосердных полицейских. Занимайтесь уж лучше своей работой. Вы сами ее выбрали, и она доставляет вам удовольствие.
— Удовольствие? Вы считаете это удовольствием? Я прошу, разрешите мне позвонить этому адвокату.