симпатичную девку сделают, на которую и позариться не стыдно. Нет, для меня она оставалась

прежней, но вот другие могли бы начать подкатывать. Да меня же её родители убили б, если б

узнали, кто тому виной!

Ксюшенька стеснялась позировать да и чувствовала себя неуютно в новом образе, щурилась без

очков, фыркала и пыталась убрать волосы за уши, за что получала по рукам от Алекса. А потом

ничего, втянулась, повеселела. Я был рад. Хотелось приятное ей сделать за все её муки со мной. Да и

вообще, неплохая она была, просто забитая и замороженная. Решил её с Милой моей познакомить —

та способна научить развлекаться, как и положено всем нормальным девчонкам.

И всё-таки Алекс после фотосессии взял у Ксюшеньки номер телефона. А я же потом гулял с ней по

городу, чтобы она ещё чуть-чуть почувствовала себя живой и приготовилась морально к

объяснениям с родителями. Я хотел пойти с ней, но она заверила меня, что справится сама.

Справилась... На следующий день вновь пришла в школу в своём тряпье и с волосами, забранными в

короткий жидкий хвостик с выбивающимися прядями. А на физкультуре я увидел синяки на её

руках. Да... Справилась.

Я возмущался, орал, грозился лично разобраться, а Ксюшенька только качала головой, улыбалась и

благодарила меня за самый счастливый день в её жизни. У меня все слова в глотке застряли. Ей ведь

всего шестнадцать! Она отличница, скромница и вообще исключительно положительная девушка —

чего ж её родителям не хватает?

Я, как и хотел, познакомил Ксюшеньку со своей сестрой. Не прогадал! Они быстро нашли общий

язык и трепались без умолку по телефону, созваниваясь по десять раз на дню. Ксюшенька ожила.

Мила даже к её родителям в доверие втёрлась и отвоевала новый образ для нашей серой мыши.

Но внешность внешностью, а остальное не изменилось: дом — школа — дом. Казалось, родители

Ксюшеньки и к батарее бы её привязали, если бы она дала им повод, задержавшись где-нибудь

дольше положенного. Нельзя же так!

Мы с Ксюшенькой сдружились. У меня никогда не возникало никаких непристойных мыслей в её

адрес. Она была классным другом, готовым помочь в трудную минуту. Когда по школе поползли

слухи о нас, мы посмеялись и забыли. Людям всегда хочется поковыряться в чужой жизни.

Даже будучи уже не серой мышкой, а привлекательной девушкой, Ксюшенька, вопреки моим

опасениям, оставалась для наших ребят той же зубрилой и занудой. Разве что теперь, судя по слухам, она решала примеры не только в тетради и на доске, но и в моей постели.

А потом появился Алекс. Как грёбаный чёрт из табакерки. Я увидел их целующимися за школой и

понял, что Ксюшеньку надо спасать. Только вот она не считала, что ей нужно спасаться. Она попала

в паутину первой влюблённости, сплетённую опытным пауком-сердцеедом Алексом. Сколько таких

Ксюшенек было в его жизни? Наверное, он и не помнил. Он обещал им небо в алмазах, а дарил

жалкую картину с изображением небосвода, испачканного редкими звёздами-пятнами. И за

определённую плату. Алекс заманивал глупышек в свои сети, высасывал из них всё живое и

выбрасывал после за ненадобностью.

Ксюшенька смотрела на него с восторгом, потеряв всякий интерес ко всему остальному, включая и

друзей — меня и Милу.

Она стала врать родителям, врать безбожно, забросила учёбу и с головой ушла в отношения. А

Алекс продолжал опутывать её, обещая сногсшибательную карьеру и вечную любовь. Зачем ему

была так нужна эта девчонка, если подобных ей множество? Азарт. Банальный азарт и инстинкт

охотника.

Ксюшенька велась на каждое его слово и скапливала разваренную лапшу на своих прелестных

ушках.

Мила пыталась поговорить с подругой, но билась о глухую стену. В конце концов моя сестра

психанула и махнула рукой на это гиблое дело.

А я всё ещё не терял надежды. Даже когда выяснил, что Ксюшенька познала наркотический кайф.

Её новая компания не брезговала такими вещами, наоборот, приветствовала. За это фотограф

неслабо схлопотал, но его подобные доводы не убедили, и от девчонки он не отцепился. Пиявка

волосатая!

Сама Ксюшенька меня не слышала. Ей казалось, что все вокруг, начиная с её родителей, хотят