Я снова бежал без устали: решимость придала мне сил. Добравшись до дома Джейми, я ворвался без стука; сиделка, дежурившая в спальне, вышла на шум. Я не дал ей произнести ни слова.

– Она проснулась? – спросил я, одновременно обрадованный и испуганный.

– Да, – отозвалась женщина. – Спрашивала, где вы.

Я извинился за растрепанный вид и поблагодарил сиделку, а затем попросил оставить нас наедине и вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Джейми была бледна, очень бледна, но она улыбнулась, и я понял, что моя любимая продолжает бороться.

– Привет, Лэндон, – чуть слышно сказала она, – спасибо, что пришел.

Я придвинул стул, сел и взял ее за руку. В животе у меня стянулся тугой узел, когда я увидел Джейми, на глаза навернулись слезы.

– Я заходил раньше, но ты спала.

– Да… прости. Не могу с собой совладать.

– Не извиняйся.

Джейми слегка приподняла руку, и я коснулся ее губами, а затем наклонился, чтобы поцеловать в щеку.

– Ты любишь меня? – спросил я.

Она улыбнулась:

– Да.

– И хочешь, чтобы я был счастлив?

Когда я задал этот вопрос, сердце у меня бешено заколотилось.

– Конечно.

– Значит, ты бы все для меня сделала?

Джейми смотрела в сторону; она заметно погрустнела.

– Даже и не знаю, что я теперь могу сделать, – мягко сказала она.

– Но ты бы сделала, если бы могла?

Не могу описать, что я чувствовал в ту минуту. Любовь, гнев, скорбь, надежда, страх – все сразу. Джейми с любопытством взглянула на меня, и я задышал ровнее. Вдруг понял, что никогда не испытывал таких чувств, как сейчас. Встретив ее взгляд, я в миллионный раз пожелал, чтобы можно было все исправить. Я бы отдал жизнь, чтобы спасти Джейми. Мне хотелось поделиться с ней своими мыслями, но тут она заговорила, и буря в моей душе улеглась.

– Да, – подтвердила она слабым голосом, но уверенно. – Сделала бы все.

Наконец совладав с собой, я снова поцеловал Джейми, провел пальцами по щеке и поразился, какая у нее мягкая кожа, какие добрые глаза. Если уж не в моей власти было исцелить любимую, то я по крайней мере мог дать ей то, о чем она всегда мечтала.

Именно это подсказывало сердце.

Джейми уже дала мне ответ, которого я искал и ждал. Это случилось, когда мы сидели перед дверью мистера Дженкинса, директора приюта.

Я улыбнулся; Джейми ответила слабым пожатием руки, как бы всецело доверяясь мне. Ободренный, я придвинулся ближе и собрался с духом. А потом спросил:

– Ты выйдешь за меня замуж?

В семнадцать лет моя жизнь изменилась навсегда. И теперь, сорок лет спустя, проходя по улицам Бофора, я помню все настолько отчетливо, как будто эти события по-прежнему разворачиваются перед моими глазами.

Я помню, как Джейми сказала «да» и как мы оба начали плакать. Я помню свой разговор с родителями и Хегбертом. Они думали, что я поступаю так только ради Джейми; все трое пытались меня отговорить, особенно когда узнали, что она согласилась. Они далеко не сразу поняли, что это необходимо мне самому.

Я любил Джейми так сильно, что ее болезнь меня не смущала. Не важно, что мы мало пробудем вместе. Я хотел лишь поступить так, как подсказывало сердце; чувствовал, что впервые Бог явил мне свою волю, и понимал: ослушаться невозможно.

Наверное, одни из вас решат, что я сделал это из жалости. Другие, более циничные, скажут, что Джейми все равно бы скоро умерла, поэтому я ничем не рисковал. И те и другие не правы. Я бы женился на Джейми Салливан, какое бы будущее нас ни ожидало. Я бы женился на ней, если бы вдруг произошло чудо, о котором мы молились. Я знал это в ту минуту, когда делал ей предложение. И знаю до сих пор.

Джейми была не просто моей любимой. Она помогла мне стать тем, кто я есть теперь, показала, как важно помогать ближнему, и терпеливо объяснила, что такое жизнь. Ее жизнелюбие и оптимизм даже во время болезни казались воистину чудесными.

Хегберт обвенчал нас в баптистской церкви; мой отец исполнял роль шафера. Это тоже была заслуга Джейми. Стоять у алтаря с отцом – южная традиция, но для меня она не имела бы никакого смысла, если бы не Джейми. Она сблизила нас и каким-то образом исцелила раны, которые нанесли друг другу наши семейства. После того, что папа сделал для меня и для Джейми, я понял, что всегда могу на него рассчитывать, и с годами, до самой его смерти, эти узы становились все крепче.

Джейми научила меня прощать. Я понял это в тот день, когда ее навестили Эрик и Маргарет. Джейми не таила зла. Она жила так, как предписано Библией.

Она была не только ангелом, который спас Тома Торнтона. Она была ангелом, который спас нас всех.

Как и хотела Джейми, в церковь пришли все. Более двухсот гостей – и еще столько же стояли на улице. Мы поженились двенадцатого марта 1959 года. Поскольку времени было мало, мы не успели толком разослать приглашения, но люди заглядывали хотя бы на минутку, чтобы приободрить нас. Я видел всех, кого знал, – мисс Гарбер, Эрика, Маргарет, Эдди, Салли, Кэрри, Анжелу, даже Лью с бабушкой. Когда заиграла музыка, прихожане прослезились. Хотя Джейми была слишком слаба и уже две недели не вставала с постели, она настояла на том, чтобы самостоятельно дойти до алтаря, где Хегберт должен был передать ее мне.