Дважды повторять не пришлось. Сразу по завершении веча несколько тысяч человек двинулись к Верховной Раде. Среди них активисты Автомайдана, агрессивно настроенные граждане и представители Самообороны, которые по приказу Парубия должны были охранять действо, стараясь не допустить провокаций.

Подойти к парламенту пытались с разных сторон: по Институтской, сверху — со стороны Мариинского парка и Крепостного переулка, снизу — с улицы Грушевского. Сам Мариинский силовики заблокировали еще неделю назад — с тех пор как сюда вернулся Антимайдан. Теперь границы блокады расширились. Нижняя линяя обороны силовиков проходила по самому подолу улицы Грушевского — в том месте, где она соприкасается с площадкой перед стадионом «Динамо» и Мариинским парком.

У этой границы было припарковано несколько автобусов, на которых прибыл «Беркут». Чуть правее стояла военная машина. Теперь силовики использовали автобусы в качестве дополнительного заграждения. Агрессивно настроенные митингующие, стремясь прорваться по Грушевского наверх, быстро оттащили автобус в сторону. То тут, то там вспыхивали стычки. Силовики сперва старались не ввязываться в противостояние напрямую, оттесняя нападавших с помощью щитов, однако очень скоро в ход пошли резиновые дубинки.

Внезапно в эпицентре противостояния появился Виталий Кличко — пытался остудить «горячие головы». Вместо этого «остудили» его. В буквальном смысле — облили из огнетушителя. Свои же. Впервые народный гнев вылился не только на силовиков, но и на головы лидеров оппозиции.

«На Майдане мы держали все под контролем, но Грушевского — это был уже самостоятельно функционирующий и саморегулирующийся механизм, — отмечает Турчинов. — У штаба никто не спрашивал, что кидать и в кого кидать. Хотя надо отметить, что через несколько дней это уже был не хаос. Появились новые полевые командиры, начали формироваться новые группы и отряды активистов. Я поставил перед Андреем Парубием задачу придать процессу на Грушевского хоть какой-то формат управляемости. Самооборона Майдана смогла обеспечивать его координацию, но не более того».

Ситуация все больше накалялась. Силовики старались отбипь захваченные митингующими автобусы — в толпу одна за другой полетели светошумовые гранаты. В первых рядах стояли молоденькие солдаты Внутренних войск — именно на них, практически безоружных, приходились основные атаки демонстрантов. За спинами «вэвэшников» — до зубов вооруженный «Беркут». Время от времени «беркуты» группировались человек по десять и, внезапно выскакивая из-за спин «вэвэшников», набрасывались на демонстрантов. Тактика та же, что применялась 1 декабря на Банковой.

В четыре часа начало смеркаться. На Европейской площади появилось полтора десятка «скорых» — готовились принимать раненых. «Беркут» заметно активизировался. Явственно намечался разгон. Действуя на упреждение, майдановцы подожгли один из милицейских автобусов. Веселым заревом он запылал на площадке перед стадионом «Динамо». Передний ряд «вэвэшников» отступил на пару метров вверх. Происшествие явно спутало планы и карты.

Возникшее замешательство митингующие использовали для разбора брусчатки (сама улица Грушевского вся вымощена брусчаткой, тротуары — плиткой, так что запас боеприпасов был). Некоторые особо сметливые выламывали металлические прутья из ограды стадиона, чтобы использовать вместо палок.

«Одновременно атаковали милицию сперва не больше пятнадцати — двадцати человек. Они, как осы, неслись вперед, бросая брусчатку и «коктейли Молотова», — говорю очевидец Олег Базар. — Группы атакующих непрерывно менялись — долго находиться «на передовой» было практически невозможно: «беркуты» отвечали светошумовыми гранатами и слезоточивым газом. Не меньше тысячи — полторы человек стояли в некотором отдалении за спинами атакующих — поддерживали их ободряющими выкриками, но сами в бой не ввязывались. Именно их присутствие, похоже, удерживало «Беркут» от контратаки: смести несколько десятков человек на самом деле несложно, но что делать с тысячей? В какой-то момент между «зеваками» и атакующими стала одна из сотен Самообороны. Их задача, как объяснил мне их командир. — в случае, если «Беркут» пойдет вперед, сдержать его на какое-то время, позволив основной массе людей отойти поближе к Майдану».

Принято считать, что на Грушевского решающую роль сыграл первые проявивший себя в полную силу «Правый сектор».

«На Майдане было много сотен Самообороны. Одна из них сформировалась на базе «Тризуба» имени Степана Бандеры, в ней состояло порядка семидесяти — восьмидесяти человек, — констатирует Турчинов. — К ним также присоединялись ребята из нескольких других организаций правой направленности. Но поскольку между ними были какие-то различия, не все «правые» хотели примыкать именно к «Тризубу», поэтому решили взять для своей сотни новое название. Так появился «Правый сектор».

Но я не могу сказать, что эта сотня Самообороны Майдана чем-то особо выделялась среди других. Основное отличие было в том, что, кроме достаточно профессионального сопротивления силовикам, чем занимались все сотни, «Правый сектор» еще занимался и активной информационно-политической работой, позиционируя себя как новую политическую силу».

Об активистах Грушевского, которых он, впрочем, избегает называть «Правым сектором», указывая, что его как такового тогда еще не существовало, говорит Арсен Аваков: