–  Вот так и переселяемся, - с горечью закончил свой рассказ колхозный кузнец.
– Уже неделю плетемся на этих воловьих упряжках, проливая горючие слезы. Нам обещают райскую жизнь на новом месте. Однако никто не спросил, согласны ли мы на эту жизнь. Кстати, ты сам, почтенный, из какого аула? Цовкра? Только что перед нами на этом месте стоял обоз переселенцев из Цовкры. Недавно отправился дальше… Говорят, переселяются в соседнее с Банай-аулом село…

Амет- хан не знал лакского языка. В Алупке, дома все говорили по-татарски, с боевыми друзьями общался по-русски. Поэтому Султан по ходу разговора переводил сыну на татарский язык то, что рассказывал колхозный кузнец.

Амет- хан с жалостью смотрел на печальные лица женщин, детей, безучастно сидящих возле арб, прямо на земле. И опять вскипела кровь от невозможности ответить на вопросы, на которые он не нашел ответа и в Алупке. Как понять «добровольное» переселение этих лакцев из горных аулов? Они-то какие совершили преступления? Насильно выгонять людей из родного очага, гнать их под конвоем милиции, так сказать, к лучшей жизни в края, о которых они даже не имели представления?…

Не находил тогда молодой летчик ответа на все эти вопросы. И только спустя много лет, когда партия скажет народу правду обо всех действиях Верховного Главнокомандующего, и не только в годы войны, многое станет для Амет-хана понятным из того, что он увидел в мае 1944 года вначале в Алупке, а потом и на окраине Махачкалы…

Самолет сделал круг над аэродромом, взял курс на север. Амет-хан устроился с родителями на каких-то ящиках и тюках в грузовом отсеке транспортного сдугласа». Впереди их ждала посадка в Краснодаре. На этот раз Амет-хан был уверен, что отца и мать он, наконец, оставит в надежном месте. Молодой летчик хорошо знал своего командующего армией, верил Тимофею Тимофеевичу. На фронте он не раз убеждался, что генерал пустых обещаний не дает и от других этого не терпит…

10

В полк Амет-хан вернулся еще более замкнутым и молчаливым. И прежде комэск-3 не отличался особой общительностью. А теперь еще больше стал сторониться товарищей. И только Павел Головачев, переживший вместе с Амет-ханОм то трагическое утро в Алупке, понимал, как трудно его другу.

Даже сообщение о том, чтаполк в полном составе отправляется в Москву осваивать новый советский истребитель, не вызвало у Амет-хана особой радости. Среди летчиков давно шли разговоры об этом самолете Ла-7. У гитлеровцев появились более совершенные «мессеры» и «фоккеры», и американская «аэрокобра» уже не выдерживала соперничества с ними ни в скорости, ни в маневренности.

–  Не могу повидать Тимофея Тимофеевича, - пожаловался накануне отъезда в Москву Амет-хан Головачеву.
– Хочу поблагодарить генерала за помощь в устройстве родителей.

–  Ничего, Амет, война еще не кончилась, - успокоил друга Павел.
– Вот вернемся из Москвы на «лавочкиных», и на фронте еще не раз встретишься с командующим…

В солнечный летний день летчики 9-го гвардейского полка во главе со своим командиром, подполковником Анатолием Морозовым, прибыли на подмосковную станцию. Тишина, окружающая летный городок, леса, ясное, солнечное небо, которое не нужно было настороженно осматривать, - вся эта мирная жизнь казалась какой-то нереальной после фронтовых боев.

С первого же дня начались занятия в классах по изучению материальной части нового истребителя, его летно-технических данных и боевых возможностей. Амет-хану порой казалось, что он снова учится в Качинской летной школе.

В свободное от занятий время летчики полка ездили в Москву. Столица радовала почти мирной жизнью - лишь обилие военных в многолюдье улиц напоминало, что война еще не кончилась. Работали театры, концертные залы, бросались в глаза яркие красочные рекламные тумбы.

К одной из поездок в Москву Амет-хан и его боевые друзья готовились особенно тщательно. В Центральном Доме Красной Армии в те дни выступал с новой программой оркестр Леонида Утесова. Командование части, где проходили переподготовку летчики полка, приобрело для фронтовиков билеты на этот концерт. Большинство из летчиков знали об Утесове понаслышке, в лучшем случае слушали его песни с патефонной пластинки. Поэтому поездка в ЦДКА была для них настоящим праздником.

День клонился к вечеру. Густая зелень листвы на деревьях отбрасывала ажурную тень. До начала концерта времени оставалось еще достаточно, и Амет-хан с друзьями решил пройтись по Цветному бульвару. Знали, что Трубная площадь рядом, в ЦДКА не опоздают.

–  Смотрите, ребята, цирк!
– радостно проговорил Павел Головачев, который, как и многие летчики полка, впервые приехал в Москву.

Слева на высоком фронтоне здания вздыбились грациозные кони с пышными султанами на голове. По обеим сторонам парадного входа в цирк виднелись широкие рекламные щиты.

–  Хорошо бы нам до отъезда на фронт еще и в цирк попасть, - мечтательно проговорил Амет-хан, рассматривая яркие рекламные плакаты.
– В последний раз был в цирке до войны. Тогда, помню, в программе Симферопольского цирка выступали мои родичи - дагестанские канатоходцы.

–  Так. Амет, они и сейчас здесь выступают!
– воскликнул Павел.
– Посмотри на верхнюю афишу!

Амет- хан потянул за собой однополчан, перешел дорогу, чтобы лучше рассмотреть цирковую рекламу. Действительно, Головачев прав. В центре верхней афиши выделялась крупная фотография группы артистов в живописных кавказских черкесках и лохматых папахах. Ниже -надпись: «Труппа дагестанских канатоходцев «Цовкра» под руководством Рабадана Абакарова».