Шрифт:
Бойцы слышали, какая сильная пальба идет на участке высадки отряда, видели ракеты, вспарывавшие ночное небо, но продолжали переправу, стараясь держаться в тени острова.
Паромы беспрепятственно обогнули южную часть острова и повернули к правому берегу. В этот миг вражеские прожекторы осветили десант, и вода словно закипела от множества рвущихся снарядов и мин...
В грохоте взрывов и шуме падающей воды невозможно было ни услышать, ни понять команд офицеров.
Через минуту заглох катер, а затем, получив сильные пробоины, стал буквально разваливаться паром. Солдаты попрыгали в воду, — к счастью, там было мелко.
— Братцы, уже берег!.. — кричали они и, подняв над головой оружие, пытались бежать в ледяной воде. Но это была лишь отмель...
— Спасать противотанковые пушки, минометы и боеприпасы! — пронеслась громовая команда Глобенко.
По грудь в воде, на шквальном ветру, под непрерывным обстрелом противника, солдаты цеплялись за станины, щитки, колеса пушек и пулеметов, протаскивали их по дну, брали на плечи пудовые ящики со снарядами, патронами, минами и упрямо шагали к берегу. А вода словно стала прибывать: отмель кончилась...
Русский солдат! Сколько поэм, песен, легенд сложено о подвигах твоих. И все-таки мало!
...Согнувшись под непомерной тяжестью снаряжения и оружия, захлебываясь, истекая кровью, солдаты 2-го батальона 610-го полка все-таки вышли на правый берег [114] Днепра и тут же залегли. Залегли так поспешно, что руки с оружием были у многих на берегу, а ноги еще в воде...
Люди сделали невозможное, а все же на дно ушло шесть пушек, из них три 76-миллиметровых, четыре миномета, четыре станковых пулемета и кое-какое другое оружие.
Штабеля бревен, за которыми бойцы рассчитывали укрыться, были раскиданы взрывами и превратились в помеху при высадке. Чтобы протащить орудия, бревна приходилось растаскивать в стороны, теряя на это последние силы...
Во время второго рейса затонул катер второго парома и было разбито три весельных парома. Поэтому 3-й батальон 610-го полка пришлось высаживать на остров имени Ленина почти до утра.
Над плацдармом и переправой появились немецкие самолеты.
Сразу стало ясно — в таких условиях продолжать форсирование нельзя, надо ждать следующей ночи. Но что же тогда будет с маленькой горсткой бойцов на правом берегу, у которых нет достаточного количества артиллерии и боеприпасов?
...На левый берег доставили первых пленных. От них мы узнали, что против десанта действуют подразделения 418-го пехотного полка 123-й дивизии и 207-й сборный батальон с танками. Пленные сообщили, что перед нашими бойцами два ряда сплошных траншей с проволочными заграждениями и минными полями, что в районе плотины полукругом расположено несколько полос незаметных проволочных препятствий, минные поля, целая сеть дзотов и даже доты.
...Перед самым рассветом над рекой поплыл туман. Из-за него нельзя было разглядеть, что творится на клочке земли, отбитом у врага, хотя о многом говорили раскаты орудийных залпов и непрерывная дробь пулеметов. Вскоре, однако, ситуация прояснилась. Этому помогли артиллерийские наблюдатели, взобравшиеся на крыши уцелевших пятиэтажных домов поселка № 6. Они хорошо видели, что происходит на плацдарме, и успешно корректировали прицельный огонь по противнику.
Я дал команду артиллеристам дивизии прикрыть бойцов. [115]
— Помните, там в тяжелейшем положении ваши боевые товарищи — запорожцы, — подчеркнул я.
Но это напоминание было излишним. Люди действовали исключительно четко.
Начались мелкие контратаки немцев, сопровождаемые ураганным огнем.
— Тяжело ранен комбат, — пронеслось по поредевшей цепи окопавшегося 2-го батальона.
Командование батальоном принял старший лейтенант Иван Шнкунов. Гитлеровцев удалось отбить.
Особенно опасное положение создалось к 15 часам, когда противник ударил по 2-му батальону справа и слева.
— Назад бежать некуда, а впереди земля есть! — громко сказал Иван Шикунов.
Подозвав к себе трех бойцов, комбат пополз с ними по сырому песку к окопам противника. Сколько там находилось гитлеровцев, никто не знал — не время было заниматься подсчетами. Решение было отчаянным: ворваться в глубокие окопы, где сидел враг, и выбить его оттуда.
В критические моменты отважный воин, как правило, не чувствует ни страха, ни усталости, ни боли. Каждый нерв его напряжен до предела, и мысль у него одна: драться до последнего...
К вражескому окопу подползли метров на десять.
— Гранаты к бою! — приказал Шикунов и первым швырнул лимонку.
В окопах раздались взрывы...
— Ура! — закричал комбат. — За Родину!
Трое бойцов подхватили клич комбата и тут же спрыгнули в немецкий окоп.
И это «ура!», ворвавшееся в грохот боя, было услышано всеми бойцами батальона. Те, кто смог подняться, встали и пошли вперед. А точнее, ринулись в штыковую атаку и победили...
Отчаянная вылазка четырех смельчаков улучшила положение батальона. Отбив десять контратак, он продержался до темноты...