Стало ясно, что неизвестные мины лежат на дне и, главное, что взрываются они не от соприкосновения с кораблем, как обычные, а от действия его железной массы на расстоянии. Мины были магнитными. Как их тралить и уничтожать, мы не знали: магнитных тралов у нас не было, как не было и других средств борьбы с магнитными минами. В 1941 году у нас были подготовленные тральные соединения, подобно дивизионам новейших БТЩ, входившие в состав ОВРа. Однако немецкие магнитные мины оказались для нас новостью.

На имя командующего флотом, на имя командира нашего соединения от матросов и офицеров начали поступать письма с проектами и предложениями, как уничтожить магнитные мины, как обезопасить корабли.

Появилось решение: если железный корпус буксира «СП-12» вызвал взрыв донной магнитной мины, то можно спровоцировать такой же взрыв корпусом железной баржи, а буксировать ее деревянным катером. Контр-адмирал доложил об этом Военному совету флота и получил разрешение изготовить трал своими силами и средствами. Из порта была приведена крепкая железная баржа, в нее набросали рельсов и прочего железного лома, и деревянный тральщик «Валерий Чкалов» с штурманом Сенкевичем на борту первый бесстрашно пошел по обставленному вешками минному полю.

Этого железа было вполне достаточно, чтобы вызвать взрыв магнитной мины. Но в первые дни они почему-то не взрывались.

Медленно идут мирные на вид корабли: зеленая шхуна [24] - катер-тральщик и у него на буксире железная баржа. Буднично и спокойно следуют они по курсу и в то же время ежеминутно подвергаются смертельной опасности.

Но пока тральщик с железной баржей настойчиво и упорно ходят по невидимой голубой дороге, время идет, а корабли ждать не могут. Требовались быстрые и решительные меры для уничтожения магнитных мин, лежащих на входном Инкерманском створе. Нужно было найти способ в течение нескольких часов сделать фарватер проходимым.

И как бывает в большинстве случаев, самое лучшее решение явилось в то же время и самым простым.

Глава пятая

Налеты вражеских самолетов-миноносцев на Севастополь продолжались. Фашисты не отказались от идеи закупорить фарватер, чтобы эскадра ЧФ не могла выйти из Севастополя и активно действовать на море, не могла поддерживать фланги наших сухопутных войск Южного фронта.

Особенно частыми были налеты вражеской авиации в период с 22 июня по 7 июля. Наши посты зарегистрировали 44 сброшенных неконтактных мины. Половина их упала на подходах к Северной бухте.

Несмотря на это фашистам так и не удалось заблокировать Черноморский флот. Уже на второй день войны, 23 июня, в море для постановки минных заграждений у Севастополя выходили наш минный заградитель «Н. Островский», крейсеры «Червона Украина», «Коминтерн» и эсминцы. А в ночь на 26 июня из Севастополя вышел отряд легких сил в составе ударной группы: лидеры «Харьков» и «Москва» и группы кораблей поддержки: крейсер «Ворошилов» и эсминцы «Смышленый» и «Сообразительный». Лидеры «Харьков» и «Москва» на рассвете 26 июня должны были совместно с дальней авиацией произвести огневой налет на нефтяные баки Констанцы и разведать боем оборону главной базы фашистов на Черном море: предполагалось, что у Констанцы немцы выставили минные заграждения. На самом же деле еще за несколько дней до начала войны поставили минные заграждения у Констанцы и Сулины румынские эсминцы и минный заградитель. Позднее уже немцы продолжили этот пояс заграждений до Босфора и пышно назвали его «западный вал». [25]

Корабли выполнили боевое задание: подожгли нефтехранилища в Констанце, обстреляли железнодорожную станцию, где находились вагоны с боезапасом, но на курсе отхода подорвался на вражеской мине и затонул лидер «Москва», а на лидере «Харьков» были повреждены котлы. Машинисты Гребенников и Каиров, идя на риск, пробирались в асбестовых костюмах в раскаленные топки и работали там по 7-8 минут при температуре 80°. Им удалось заглушить лопнувшие водогрейные трубки, и корабль смог развить скорость более 20 узлов. Это был настоящий подвиг, о котором стало известно всему Черноморскому флоту. Матросы-комсомольцы Гребенников и Каиров первыми на флоте были награждены орденами Красного Знамени.

Днем отряд легких сил возвращался в Севастополь по основному фарватеру. Для встречи кораблей в море вышли катера-охотники под командованием Гайко-Белана и группа торпедных катеров. Катера должны были перед проходом кораблей сбросить глубинные бомбы. Делалось это с целью отогнать вражеские подводные лодки, появление которых в районе главной базы считалось возможным.

Контр- адмирал Фадеев вызвал меня и приказал отправиться на торпедные катера и в море определить им район бомбометания совместно с катерами-охотниками.

Нужно сказать, что мы еще не знали о трагедии, постигшей «Москву», но все почувствовали какую-то исключительную напряженность обстановки. Я, в частности, заметил взволнованность и торопливость Фадеева в разговоре со мной: он уже знал о том, что случилось с лидером.

И вот на всем пути от Херсонесского маяка до боковых заграждений полетели в воду глубинные бомбы. В этих местах море как бы набухало, закипала вода, становилась белой, как кипяток, затем бугор лопался, вздымался стеклянный столб воды и медленно рушился с глухим и угрюмым гулом.