– Извини, что за тобой подглядывал. Не хотел тебе мешать.

– Ты сегодня такой странный… – Сияна подняла на него внимательный взгляд. – У вас не принято быть без одежды?

– Ты можешь поступать, как считаешь нужным, Сияна. – Вадим отвернулся к смородиновому кусту и сорвал гроздь ягод, чтобы она не видела, что он покраснел. – Не думай об этом.

– Ты на меня сердишься за что–то, я чувствую. Я не могу знать все твои мысли сразу. Я должна понять, мы ведь друзья и не должны ссориться.

– Друзья!.. – вырвалось у Вадима с горьким сарказмом. Он невольно сжал пальцы, ягоды раздавились, но он в досаде этого даже не заметил. – Ну да, конечно. Приятели.

– Погоди… Я попросила у Кирилла браслет. Тебе это не понравилось. Почему? Разве Кирилл не может тоже быть моим другом?

– Да ради Бога! – воскликнул Вадим. – Мы не об этом говорим, Сияна. Неужели ты действительно не понимаешь, не чувствуешь ничего?

Он так резко схватил ее за плечи, что она вскрикнула.

– Прости. Я не хотел.

Вадим разжал пальцы, испачканные в ягодном соке, и на плечах Сияны остались красные пятна, похожие на кровь. Впрочем, ее скафандр тут же уничтожил пятна.

– Я понимаю, – вздохнула она. – Ты имеешь в виду любовь мужчины и женщины. Но я не знаю этого чувства, я никогда его не испытывала. В моем мире совсем другие отношения.

– Но ты женщина, все при тебе, как положено. Должно же в тебе проснуться какое–то чувство, влечение к мужчине, который стремится к тебе всей душой. Тебя надо просто разбудить, подтолкнуть. Может, я смогу это сделать?

Он осторожно коснулся пальцами ее лица, провел по шее, плечу, коснулся ее маленькой упругой груди, и у него перехватило дыхание. Его прикосновения становились все ощутимее, настойчивее. Он начал терять контроль над собой, отдавшись чувству. Он склонился к ее лицу и почувствовал ее неровное дыхание. Голова пошла кругом, и он забыл обо всем на свете, кроме близости с ней. Забыл, что Сияна не простая девушка и может испугаться его нахлынувшей страсти. Он приближал к ней лицо, видел ее широко раскрытые глаза, в которых застыл испуг, но это его уже не остановило.

Вадим коснулся губами ее приоткрытых губ и провел меж ними кончиком языка, как бы пробуя на вкус. И тут Сияна вскрикнула и с неописуемым ужасом рванулась из его рук. Ее глаза, остано–вившиеся и чужие, смотрели и не видели его. Лицо ее побелело и исказилось от невыносимой брезгливости и отвращения, словно до нее дотронулся огромный волосатый паук.

Потрясенный, уничтоженный, раздавленный такой ее реакцией, Вадим попятился, как от наваждения, натыкаясь на кусты и грядки. Горло сжало спазмом, грудь стянуло ледяными обручами. Неужели он до такой степени ей противен? Она шарахнулась от него, как от мерзкого ядовитого скорпиона! Она никогда тебя не полюбит, никогда не станет твоей. Смирись, старик, ты – неудачник! Тебе остается только застрелиться.

Что–то сломалось в нем, застыло и умерло. Ему все стало безразлично. Он словно потерял себя и двигался в полнейшей прострации, как сомнамбула, ничего не видя перед собой и ничего не чувствуя. И если бы он сейчас вдруг умер, то, наверное, и не заметил бы этого. Может, это было бы лучше всего. Смерть – это пустота, забвение, это избавление от страданий. Мысль эта промелькнула мимоходом, как что–то постороннее, отвлеченное и нереальное, как порыв ветра, и тут же забылась. Но, видно, что–то подсознательно толкнуло его в безвестность, и Вадим очнулся вдруг на платформе мгновенной переброски из звездолета. Да, прочь отсюда! Горькая усмешка блуждала на его губах, но в его отрешенном взгляде успела сформироваться мысль – она выражала недоумение: как это он здесь оказался?

Но в следующий миг он уже оказался за бортом звездолета. Чудовищная сила тяжести этой планеты тут же придавила его к земле. Надо бы включить Антигравитацию, успел только подумать он. Но тут луч раскаленного голубого солнца проник сквозь ветви деревьев и упал на его незащищенное, без шлема лицо. Вадим закричал, схватился за лицо руками, словно пытаясь сорвать с него горящую маску, и рухнул в горячую желтую пыль.

А что же Сияна? Она снова как наяву видела зиоскафра.

Она собирала какие–то жесткие плоды на грядке за домом, когда раздался вдруг тяжелый топот, даже земля задрожала. Лавиной неслось через лес верхом на боарах вооруженное до зубов войско, круша все на своем пути. Впереди скакал зиоскафр в золоченых доспехах, лицо его было скрыто хищной оскаленной маской. За ним поспешала его многочисленная охрана с мечами наперевес.

Сияна только успела разогнуться от грядки, и тут зиоскафр чуть не сшиб ее с ног. Он резко осадил своего щелкающего зубами боара и в немом изумлении откровенно разглядывал ее как дико–винное существо. Он еще никогда не видел матку без накидки, с открытым лицом и телом, практически раздетую. Скафандр на Сияне казался второй кожей, подчеркивая ее совершенную фигуру. Но больше всего его просто поразили ее необыкновенные глаза – сиреневые, прозрачные и лучистые, как главное солнце Рес на закате. Эта матка прямо и открыто смотрела на него, не боясь и не скрывая своего тела, словно бросала вызов ему, властелину мира!