Объявили банк.

Леонидов начал метать.

Выиграл Глеб, он сгреб к себе деньги, начал тасовать колоду.

Подошел Николай Николаевич.

– Друзья, мне очень жаль, но вам придется прекратить игру.

– А в чем дело? – удивился Леонидов, – только карта пошла…

– Дорогой Олег Алексеевич, меня предупредили, что сюда движется комиссия исполкома.

– Это серьезно, – сказал Глеб, – что будем делать?

К столу подошла «Баронесса».

– Сережа, Глеб, Олег Алексеевич, поехали ко мне.

– Замечательно, – обрадовался Федоровский.

– А эти две прелестные дамы поедут с нами? – спросил Рома.

– Если попросите как следует, – засмеялась «Баронесса».

Все поднялись и пошли к дверям.

– Олег Алексеевич, – «Баронесса» взяла Леонидова под руку, подождала, когда все пройдут, – Вы видели, как убили Афоню?

– Лапшина?

– Да.

– Видел убитого, – начал Леонидов. – Мне позвонили, и я прямо от новогоднего стола уехал. А Вы его знали?

– Я его любила.

Леонидов пристально поглядел на нее.

– Я к нему тоже хорошо относился.

– Я знаю, он Вас очень уважал. Говорил, что Вы ни с теми, ни с этими, живете сами по себе. Настоящий репортер.

– Любопытно, возможно он и прав.

Часы пробили четыре раза.

За окнами стена темноты.

В комнате накурено.

На маленьком столе бутылки и закуски.

– Ну что, последнюю талию? – спросил Федоровский.

– Давай, – Роман вынул из кармана две облигации золотого займа. – Банкомет, кажется, я.

Он взял колоду, перетасовал, дал Федоровскоу снять. Потом сделал вид, что плюет на нее и начал метать.

Перед каждым игроком легла карта.

Леонидову открыли вальта.

– Счастливая карта для меня, – сказал он.

– Посмотрим, – засмеялся Роман и начал метать.

Второй валет лег рядом с первым.

– Вот так, друзья!

Леонидов сгреб деньги и облигации.

– Вот не везет, – Роман всплеснул руками.

Из-под левого манжета вылетел женский браслет с крупным изумрудом.

– Какая красивая вещь, – сказала подошедшая «Баронесса», – не продадите?

– Нет, – Роман спрятал браслет под манжет. – Это память о первой любви, подарок самой любимой женщины. Я пропадал, господа, был нищим, но браслет не продал.

– Весьма изысканно, – сказал Леонидов, – ну что, поблагодарим хозяйку и по домам. До встречи в нашем милом «Домино».

Леонидов вошел в банк.

Народу не было.

Только у двух касс стояли по два человека.

Олег подошел к окну.

– Здравствуйте.

– Мое почтение, – ответил пожилой человек с ровным пробором в редких волосах, – чем могу?

– Да вот хочу облигации на деньги поменять.

Леонидов протянул удостоверение «Рабочей газеты». Старичок раскрыл и заулыбался.

– Как же, как же. Читали, читали. Одну минутку, товарищ Леонидов. Пойдите, мы пока облигации проверим.

Олег сел на диванчик, взял со стола «Известия», начал читать.

– Гражданин Леонидов?

Олег поднял голову.

Перед ним стояли трое.

– Угрозыск. Вы задержаны.

На столе перед Тыльнером лежал кастет, удостоверение «Рабочей газеты», пачка денег, ключи, записная книжка.

– Товарищ инспектор, – докладывает агент первого класса Евдокимов, – из Банка позвонили в Районмилицию, а они нам сообщили, что некто, предъявивший удостоверение «Рабочей газеты» на имя Леонидова, меняет облигации золотого займа, находящиеся в розыске.

– Вы выехали срочно. Так? – спросил Тыльнер.

– Так точно. И задержали этого человека.

– А Вы, Евдокимов, разве не знали Леонидова?

– Знал, товарищ инспектор, поэтому с ним мы обращались очень вежливо.

– Надеюсь, он не в предвариловке? – засмеялся Тыльнер.

– Как можно. Он в нашей комнате пьет чай.

– Кстати, это все, что вы изъяли?

– Так точно, наручные часы оставили.

– Было ли при нем оружие и удостоверение ОГПУ?

– Нет.

– Иван Сергеевич, Вы все сделали правильно. Ведите сюда злодея, – засмеялся Тыльнер.