После первых же фраз я понял, что мне, как обычно, ничего не светит, но поскольку Ахмет с Кариной поладили, я воспользовался бесплатной талией, об которую можно было греться. Дома ждала Барлиона и Нагибатель, и я с трудом терпел до момента, когда же, наконец, мы разбежимся.

– Сань, это… Поздно уже, расходиться надо, – сказал Ахмет, оставив подругу и подходя ко мне. Наконец-то!!!

– Ага. Холодает, блин!

– Ну, еще не лето! Ты это… На такси не займешь? Мне еще Карину провожать…

– Почему не займу? Держи, – я сунул ему бумажку. – Хватит?

Ахмет посмотрел на штуку, потом на меня, и следом – на Карину. Та улыбнулась ему, а он пожал мне руку:

– Спасибо, брат! До встречи!

– Пока!

Он подошел к девчатам, кивнул Карине, та поцеловала подругу в щеку, прощаясь, и сказала что-то веселое, а Лена тоскливо глянула на меня. Да ладно, буркнул я про себя, ты сама-то ничуть не лучше, чего кривиться. Тем не менее, когда она подошла, впервые заговорила приветливо более-менее приветливо:

– Поздно уже, может по домам?

– Давай, – согласился я, внутренне ликуя. – Ты откуда?

– С Красного.

– Отлично, сейчас до восьмерки дойдем, и через полчаса будешь дома! – я снова обнял ее за талию, направляясь к остановке.

Девушка некоторое время шла молча, и вроде как даже немного прижималась в ответ, после чего спросила:

– А, может, на такси, как Карина с Ахметом? Тут, ведь идти до остановки почти полчаса.

Ну, подумал я, а почему бы и нет, так даже быстрее получится:

– Можно и на такси.

Я быстро поймал машину, открыл Лене заднюю дверь, после чего заглянул в переднюю.

– До Красного сколько, шеф?

– Две сотни.

– Держи, – я дал пятисотку, мельче не было. – До подъезда довези, ок?

– Легко, братан!

– Пока, Лен, – попрощался я, захлопывая дверь, и почти прокричал про себя: Барлиона, я иду.

Добравшись домой на одном из последних троллейбусов, я с первого раза попал в дверь ключом, сам налил себе кофе, и вообще, был почти абсолютно трезв. Не совсем трезвой выглядела блуждающая на губах улыбка и мысли, вертящиеся в треугольнике: Лена – талия – попа… Да, все-таки попа, джинсы особо не вдохновляли. Закинув в желудок пару сосисок с кетчупом и майонезом, я надел виртуальный шлем и откинулся в коконе.

В Барлионе снова была ночь. Састха видно нигде не было, и я двинулся в деревню. Надо навестить старосту. Или не навещать, сразу выдвигаться в Лесистый кряж? Лук и стрелы есть, меч, правда, только один, но где второй-то взять, торговцев тут нет. А, блин, кольцо же еще. Все-таки в деревню.

Ящик показывал наличие входящего письма. Двалин ответил:

«В авантюре поучаствовал бы с удовольствием, но за мной и Виленой следят. Она, кстати, приготовила тебе виверну.»

Вилена с Двалином отпадают.

Ворота в деревне были заперты, надо ждать утра. Куда ни кинь, всюду клин. Я проверил свойства задания на обручальное кольцо. Время на выполнение нет, так что провал нее грозит. Может, ну его на фиг, и в горы?

Я прикинул расстояние по карте. Часов пять пути. Не-е-е, в горы – не сегодня.

Может, покричать, откроют?

– Эй, там, ворота откройте!

– Ты что ли, Нахиб? – раздался знакомый голос.

– А что, есть варианты?

– Ну, мало ли! Может, морок какой!

– Какой морок, Махнус? Сдурел?

– Сейчас старейшину позову! Без него нельзя открывать.

– Давай, жду.

Харольт Фантерсон явился буквально через минуту, и, к моему удивлению, перепрыгнув ворота, приземлился рядом со мной.

– Нахиб? – спросил он и, потянувшись ко мне лапой, тронул.

– Не узнаешь?

– Открывай ворота, это он! – вместо ответа рыкнул Харольт и подтолкнул меня. – Пойдем, промочим горло, а заодно помянем почивших! Третий день как-никак, тризна уже заканчивается.

– Пойдем.

Тризна проходила на площади: были накрыты столы, за которыми сидело все взрослое население деревни. Один стол был пуст, за ним пировали погибшие. Рядом стоял помост и лежащие на нем три гроба, под которым был сложен погребальный костер.

– Трупы вытащили с болот? – удивился я.

– Да. Я лично возглавил рейд по возвращению тела старого друга и соперника…

– А что скажешь о рейде против василисков? Если их не убить, скоро их будет не двое, а три десятка.

Староста испытующе посмотрел на меня: