Шрифт:
Горные зубцы были унизаны лучниками; в висячих лесах блистали копья; а между ними и небом угрюмо стояли ледяные вершины.
Маркиз почувствовал, что колени у него опускаются. Наутро он проснулся в целомудренном настроении, и переговоры были возобновлены на иную ногу. В заключение он просил, чтоб ему дозволили взять с собой хоть трех молодцов, без которых он не мог обойтись. Ему были необходимы: его духовник, его шут да цирюльник.
— Нет, это невозможно! — возразил шейх и прибавил: — Если они уж до такой степени нужны вам, можете покуда оставаться с ними на Мон-Ферране. Но в таком случае вы уж не можете рассчитывать на свидание с Повелителем ассасинов.
— Но, высокопочтенный господин мой, — возразил маркиз с дурно скрываемым нетерпением. — Ведь в этом вся цель моего путешествия.
— Так и было слышно, — заметил шейх. — Но это уж ваше дело. Я же могу со своей стороны сказать, что эти особы не могут быть необходимы при кратком свидании.
— Я могу уделить его величеству целую неделю, — проговорил маркие.
— Господин мой может уделить вам целый час, но считает, что и половины этого времени за глаза довольно.
— Друг мой! — сказал маркиз, широко раскрыв глаза. — Я избран в короли Иерусалима.
— Ничего про это дело мне не известно, — отвечал шейх. — Я думаю, нам лучше спуститься.
И они пошли только втроем: шейх, маркиз и Джафар-ибн-Мульк.
Когда они, наконец, достигли цветущей долины и вступили в третий из парадных покоев, их встретил глава евнухов и заявил, что его господин в гареме, а потому тревожить его невозможно. До сих пор маркиз всё расточал улыбки и восторги, но теперь его взяла страшная досада. Но делать было нечего. Поневоле пришлось ему ждать на голубом дворе часа три. Наконец его ввели в приемную залу, залитую молочным светом, и он чуть не упал в обморок от злости и смущения. Он был ослеплен; он, спотыкаясь, прошел по кроваво-красному ковру до трона и, едва держась на ногах, остановился с сомкнутым ртом, в то время как Повелитель ассасинов уставился на него до того прищуренными глазами, что трудно было даже поручиться, видит ли он его. Окружающие как колы, стояли на коленях.
— Что вам нужно от меня, маркиз Монсферрат? — Спросил старый владыка самым глухим голосом.
Маркиз набрался храбрости и сказал с достоинством:
— Прекрасный повелитель мой! Я хочу свести двух королей на дружественной почве, я ищу союза для общей доброй цели и ищу обмена выгодами и прочими подобными любезностями.
Все эти предложения были записаны на табличках и внимательно просмотрены Старцем из Муссы, который, наконец, сказал:
— Рассмотрим всё это по порядку. Каких же это королей вы хотите свести на дружественной почве?
— Вас, государь мой, и себя, — отвечал маркиз.
— Я не король, — отозвался Синан, — и не слыхал, чтобы вы были король.
— Меня избрали королем Иерусалима! — резко возразил маркиз.
Старец поднял свое морщинистое чело.
— Ну, дальше. Что это за общая добрая цель?
— Хе-хе! — просиял маркиз. — Это — справедливая кара. Я буду разить вашего врага, султана, через его друга, короля Ричарда.
Старец задумался.
— Ты сам нанесешь ему удар, маркиз? — спросил он наконец.
— Государь! Твой вопрос совершенно справедлив, — поспешил ответить Монферрат. Выходит так, что я не могу сам сразить короля Ричарда: мне до него не добраться. Я в этом сознаюсь — видишь, как я откровенен! Но вы, я уверен, можете сразить его. А этим, позвольте вам заметить, вы нанесёте смертельный удар Саладину, который его любит и заключает с ним договоры вам в ущерб и всему христианству на позор.
— Ты говоришь о позоре христианству? — переспросил Синан, заморгав глазками.
— Увы! Будешь поневоле говорить, — мрачно подтвердил маркиз.
— Я вижу, ты принимаешь близко к сердцу это дело.
— Да, очень близко! — отвечал маркиз. Старец опять пристально посмотрел на него, потом спросил, где можно найти Мелека.
— Мы думаем, что он теперь в Аскалоне и отделился от герцога Бургундского, — сказал маркиз.
— Джафар-ибн-Мульк и Коджа-Гассан! — сказал старец как бы во сне. — Подите сюда!
Молодые люди отошли от стены и упали ниц перед троном, а их господин обратился к ним таким голосом, словно заказывал обед:
— Возвращайтесь с маркизом на берег через Эмезу и Баалбек и, как завидите Сидон, наносите удар! Одного из вас сожгут живьем. Я думаю, пусть лучше это будет Джафар. Другой же пусть поспешит вернуться с доказательством. Прием окончен.
Старец сомкнул глаза. Лежавших ниц кто-то тронул легонько. Они подползли к своему повелителю и поцеловали его ногу. Затем стали поджидать маркиза. А тот, бледный, как смерть, ничего не видел и не слышал. При новом знаке один из ассасинов положил ему руку на плечо.