— Ой тебе не верит.

— А ты поверь. — Рапсодия прижалась к груди фирболга и поцеловала его в щеку. — Грунтор, ты не мог бы подготовиться к обратной дороге? Мне нужно поговорить с Акмедом наедине.

Грунтор вопросительно посмотрел на Акмеда, а когда тот кивнул, ответил:

— Ладно, твоя светлость, Ой полагает, что Ой справится, если ты так хочешь.

Он поставил ее на пол, погладил по голове и направился к мраморным ступенькам святилища.

— Грунтор?

Он остановился и обернулся к ней.

— Да, мисси?

— Я тебя люблю.

Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Взаимно, мисси.

Грунтор щелкнул каблуками и зашагал к выходу из базилики.

Рапсодия подождала, пока великан выйдет из храма, и повернулась к королю фирболгов. На его лице появилась улыбка, которая тут же исчезла, стоило ему заглянуть Рапсодии в глаза. Она долго на него смотрела — вернулись боль и страх, и Акмед сразу это почувствовал.

Он обнял ее, и Рапсодия, дрожа, приникла к нему. Он молча погладил ее по спине, дожидаясь, когда она заговорит. Рапсодия поняла, что Акмед чувствует всю глубину ее страха. Они долго стояли обнявшись, и наконец ужас отступил.

— Ты знаешь, — сказала она, поднимая глаза, — мы две стороны одной монеты.

— Знаю.

Рапсодия кивнула, погрузившись в свои мысли. Затем она вновь посмотрела ему в глаза.

— Скажи, Акмед, ты готов сделать для меня все, о чем я тебя попрошу?

— Да.

— Я так и думала.

Она высвободилась из его объятий, отошла на несколько шагов, а ее руки непроизвольно прижались к животу.

Огромное пустое пространство базилики погрузилось во тьму, и даже многочисленные свечи не могли разогнать мрак. Рапсодия присела на ступеньку, и Акмед устроился рядом. Они долго сидели в молчании, глядя в темноту и слушая, как постепенно стихает шум толпы за стенами.

«Я хочу, чтобы все кончилось. Хочу спокойно заснуть».

«Ты хочешь, чтобы все кончилось, но это никогда не кончится, Рапсодия».

Собравшись с духом, она посмотрела на него, ее глаза сияли, и Акмед прочитал в них нечто новое.

— В старом мире, когда ты занимался своим прежним ремеслом, тебе случалось убивать быстро, не причиняя боли?

— Да. Я почти всегда старался делать именно так.

— Конечно, я как-то не подумала. — Она отвернулась, ее взгляд уперся в обгоревший балкон и скамьи. — Возможно, после окончания Совета мне потребуются твои услуги.

Акмед кивнул.

— О ком идет речь?

Рапсодия посмотрела ему в глаза:

— Обо мне.

Акмед вновь кивнул. Он понимал.

Они сидели в комнате Совета, находившейся за Большим залом Котелка. От горящего камина пахло гораздо приятнее, чем раньше, благодаря трем стручкам ванили, которые Рапсодия бросила в огонь перед тем, как они приступили к ужину. Трапеза прошла на удивление тихо главным образом из-за меланхолического настроения Рапсодии, не расположенной к разговорам. Грунтор чувствовал: что-то случилось.

Это ощущение преследовало его весь обратный путь из Бет-Корбэра, когда ни один из спутников не хотел или не мог разделить переполнявшую его радость. Он успел переглянуться с Акмедом, поэтому не стал задавать вопросов и попытался завести приятную беседу.

— Чудесный ужин, герцогиня, — весело проговорил он, грубовато погладив Рапсодию по голове. — Еще никогда тушеное мясо не казалось мне таким вкусным.

— Все дело в чесноке из Бет-Корбэра, — ответила Рапсодия, забирая у него тарелку. — Мне никогда не доводилась видеть таких крупных головок. Я сохранила часть на семена. Хочешь добавки?

— Ясное дело. — Грунтор глотнул чаю и скорчил гримасу. — А это тоже оттуда?

— Да, это шандра. Она была в плитках. — Рапсодия улыбнулась, увидев его гримасу. — Тебе не нравится?

Грунтор попытался сделать довольное выражение лица.

— Потрясающе вкусно, герцогиня.

— Лжец. Но ничего страшного, я уже привыкла, что все оскорбляют мой чай. В него добавлена вытяжка из листьев, ты же говорил, что у тебя болит горло. Вот почему у чая такой вкус.

Огромный болг сделал глоток.

— Ой полагает, что со временем это может понравиться. А что ты сделаешь с демоническими штуками, магвортом и дурманом? Кажется, они ядовитые?

— Надеюсь. Я обмазала ими гнезда тараканов.

Акмед спрятал улыбку.

— А зачем нам столько стрел?

— Они для моего внука Гвидиона Наварна. Он обожает стрелять из лука, как и его отец, во всяком случае постоянно тренируется. Ему понравятся огненные стрелы.

— Только скажи, чтобы не тренировался возле дома, не то он все сожжет дотла. Они кривые.