Наши подводные лодки нападали на вражеские конвои, топили транспорты с грузами и войсками. Ежеминутно рискуя подорваться на минах, они вели разведку у берегов противника, устраивали засады у его баз и на путях морских сообщений.

Ежедневно мы провожали в море корабли всех классов. Каждый раз с командующим эскадрой Л. А. Владимирским тщательно обдумывали, как по возможности обезопасить поход. Для этого по маршруту организовывали и воздушную разведку, и поиск подводных лодок, усиливали корабельные дозоры.

Мы считали своим долгом лично провожать каждый корабль, обращались к экипажу с пожеланием счастливого плавания. А при возвращении старались встретить героев как можно торжественнее и теплее.

Но случалось, что корабли и не возвращались. Тяжелые схватки с врагом не обходились без жертв. Потерю боевых друзей переживала вся база. Причины [29] неудач кропотливо изучали, чтобы в будущем не допускать их.

Я всегда с большим удовлетворением вспоминаю нашу дружную работу с Л. А. Владимирским и комиссаром эскадры В. И. Семиным. Мы общими усилиями преодолевали трудности, с которыми приходилось сталкиваться на каждом шагу.

Часто в море выходила эскадра - в полном составе или частью своих сил. В любом случае на фор-стеньге флагманского корабля развевался флаг командующего эскадрой. Без участия контр-адмирала Владимирского - человека решительного и волевого - я не помню ни одного такого похода.

Много раз мы провожали в бой и линкор. Разрывы его двенадцатидюймовых снарядов крепко выручали нашу пехоту на побережье. Одним своим появлением громадный корабль производил сильнейшее моральное воздействие на гитлеровцев. Не одну сердечную благодарность получили моряки линкора от армейцев.

Правда, иногда случалось, что этот огромный корабль выполнял задачи, с которыми успешно справились бы и корабли поменьше. Вряд ли стоило, например, посылать его для обстрела скоплений моторизованной пехоты противника у деревни Владиславовка (западнее г. Керчи). Огонь велся без корректировки и наблюдения - по площади. Артиллеристы тратили драгоценные боеприпасы без уверенности, что огонь достигает цели. Может, мотопехота, отличающаяся, как известно, высокой подвижностью, уже давно покинула этот район?

Если бы армейские товарищи знали, какого труда нам стоил вывод линкора в море и как дорого обходится стране каждый его залп, они наверняка, прежде чем вызывать этот корабль, задумались бы: а не мелка ли для него цель?

Вывод линкора и ввод его в нашу тесную гавань по-прежнему оставались сложнейшим делом.

Однажды после очередного обстрела вражеского побережья линкор в охранении трех эскадренных миноносцев возвращался в базу. Дул сильный западный ветер, волнение моря достигало 10 баллов. На рейде гуляли такие волны, что они перекатывались даже через высокую палубу линкора. Когда моряки заводили [30] буксирные концы, двух матросов смыло в море. Спасти их не удалось. И все-таки корабль нужно было ввести в порт, под защиту зенитных батарей: стало известно, что линкор на переходе был обнаружен вражеской разведкой, с минуты на минуту можно ожидать авиационного налета. Ценой неимоверных усилий завели тросы, и два буксира, порой по надстройку зарываясь в волнах, потянули корабль в порт. На фарватере линкор стало сносить ветром. Чтобы спасти корабль от удара о мол, командир прибег к единственно возможному в таких обстоятельствах приему - дал полный ход, стараясь машинами развернуть корабль. Одновременно он приказал буксиру, поддерживавшему корму линкора, обрубить трос. Но команда судна замешкалась. А трос тем временем сильно натянуло. Буксир, стоявший боком к кораблю, накренило на борт, а спустя мгновение он перевернулся. Люди оказались в кипящем водовороте. Вытащили их из воды, но не всех. Два человека погибли.

Только благодаря мастерству и самоотверженности моряков линкор благополучно ввели в порт и поставили на свое место. Но, как видите, очень дорогой ценой - ценой жизни четырех наших товарищей и гибели судна, в котором мы очень нуждались.

Не забыть и другого случая, который заставил нас много поволноваться. Это тоже связано с возвращением линкора в базу. На море было сравнительно тихо, и мы не сомневались, что введем линкор в порт без особых осложнений. Но не тут-то было! Когда буксиры вывели линкор на самое узкое место фарватера, ветер неожиданно усилился, и корабль стало сносить. Буксиры не смогли его удержать, и линкор левым бортом ткнулся в бровку канала. С вышки рейдового поста я сразу заметил беду. Несмотря на все усилия буксиров и на то, что турбины корабля работали на полную мощность - об этом свидетельствовал холм пены за кормой, - линкор точно прирос к месту. Произошло то, чего мы больше всего боялись: сев на мель, корабль закупорил выход из порта.

Командир линкора запросил помощи. Но как оказать ее? Посылать еще буксиры? Бесполезно: в узкости им не развернуться. Могла идти речь только о каком-нибудь особенно тяжелом судне, которое, двигаясь [31] вдоль фарватера, попыталось бы рывками, силой своей инерции сдернуть линкор с мели. Спешно подыскали такое судно - громадный транспорт почти в десять тысяч тонн водоизмещением. Пригласили капитана на рейдовый пост и сообща обсудили порядок действий. На судне начали готовить машины, завезли на него толстые линкоровские тросы.

А время текло. Уже несколько часов из порта не мог выйти в море ни один корабль.

Моряки линкора и буксиров все повторяли попытки сдвинуть корабль. Наконец командир линкора испробовал еще один способ. Он приказал воду из балластных цистерн левого борта перекачать в цистерны правого борта. Линкор сильно накренился и… стронулся. Скоро он уже стоял у своего причала. Но треволнения этого дня мы помнили долго.

С крейсерами, кораблями более легкими, забот было меньше. И в боях они показали себя с лучшей стороны. Хотя у крейсеров броня намного слабее, чем у линкора, зато у них преимущество в скорости и маневренности. Это помогало им в борьбе с авиацией противника.