Она поворачивается и посылает мне улыбку.

– Конечно. Как другу.

Мои губы подергиваются, пока я осматриваю ее. На ней надеты хлопковые шорты и топ, которые позволяют видеть мне каждый изгиб.

– Перестань пялиться на мою задницу, - говорит она, не оборачиваясь.

– Я ничего такого не делаю, - лгу, продолжая смотреть. Она выключает плиту и берет две тарелки из шкафа, ставит их на столешницу и затем выкладывает блины на них.

– Кленовый сироп?

– Да, пожалуйста, - отвечаю, усаживаясь за стол. Она подвигает мою тарелку и садится рядом, протягивая мне вилку.
– Спасибо.

– Не привыкай к этому, - отвечает она, ухмыляясь.

Я откусываю, и с моих губ срывается стон.

– Хороши.

– Хороши? Они чертовски великолепны, вот какие они.

Я прячу улыбку.

– Ты же знаешь, что я уезжаю завтра.

Она смотрит в свою тарелку.

– Да, я в курсе.

– Хочешь что-нибудь сказать мне?
– спрашиваю я.

– Например?

– Тебе будет все равно, если я буду зависать с другими девушками в дороге?
– спрашиваю ее, надеясь, что она будет возражать. Мне нужна хоть какая-нибудь реакция от нее.

Что-нибудь.

Что угодно.

– Зависай с кем хочешь, - отвечает она. Ее тон ровный, но я не упустил то, что ее губы сжались. Ей не нравится это, но она просто не хочет признавать.

Чертовски упрямая.

– Ну, я бы предпочел, чтобы ты ни с кем не зависала, пока меня нет, - говорю ей, пытаясь действовать аккуратно, но проваливаюсь. Мысль о том, что она с кем-то еще, убивает меня, даже если мы не вместе.

Пока еще.

Я работаю над этим.

– Ну, это как-то неловко, - бормочет себе под нос. Она вздыхает и поворачивается лицом ко мне.
– Ты сказал, что мы друзья. Я уверена, что друг не должен просить меня быть недоступной.

Я вздыхаю. Я хочу сказать, что она лжет сама себе, если все еще использует дружбу, как оправдание, но я не делаю этого, потому что, зная ее, она не позволит мне больше проводить с ней время. Эта женщина воспользуется любым оружием, которое сможет найти, так что я не собираюсь давать ей патронов. Позволю ей поиграть в эту игру и пожить в отрицании.

Пока что.

– Хорошо, - говорю, вставая с тарелкой и помещая ее в посудомойку. Я слышу, что она бормочет что-то о рок-звездах, которые убирают за собой. Я покрываю расстояние между нами и целую ее в висок.

– Спасибо за завтрак. И если ты будешь зависать с кем-то еще, то я - нет, потому что мне больше никто не нужен, - шепчу ей на ухо. Я игнорирую ее вздох и прямиком направляюсь в душ.

Намыливая тело мылом Тиниэль с оливковым запахом, моя рука опускается ниже, потирает по всей длине мой твердый член. Он всегда такой твердый от ее присутствия, и я, определенно, освобожусь сейчас. Я издаю стон, пока поглаживаю себя, голова откинута назад. Вода каскадом льется по лицу и вниз на тело, я зажмуриваю глаза, и всплеск моего освобождения врезается в стену. Потерянный в своем собственном мире, я не услышал, что дверь открылась.

– Святое дерьмо!- выдыхает Тиниэль.

Я смотрю на нее через дверь душа и вижу, что она уставилась на мой член, который все еще держу в руках. Я быстро отпускаю его, но ее взгляд застыл. Ей нравится то, что она видит?

– Я уверен, что друзья не вторгаются в душ, пока люди моются, - говорю сухим тоном. Моя грудь слегка вздымается, мой член начинает снова твердеть от того, как она смотрит на него так, словно обожает.

Бл**ь, мне нравится это.

Она облизывает нижнюю губу.

– Ну, я зашла сюда, потому что мне нужно принять душ, а ты тут уже целую вечность, но теперь вижу почему…

Я смахиваю воду с лица.

– Ты всегда можешь присоединиться ко мне, знаешь ведь? Я думал о тебе все это время.

Она качает головой, а глаза горят.

– Не очень хорошая идея. Если войду туда, то возьму это, - говорит она, указывая на мой полутвердый член, - в свой рот, прежде чем пойму, что делаю.

Теперь мои глаза расширились.

– Ты только что сказала это?

– Да, сказала. Я никогда не пыталась отрицать, что ты чертовски горяч, Саксон. Поверь мне, о влечении тут вопрос не стоит,- говорит она.
– Ладно, я пойду, прежде чем… Да, я пойду.

И с этим она вышла.

Не стыдно признаться, что после этого я кончил еще раз.

*****

Я натянул джинсы на голое тело, пока Ти была в душе. Мысль о ней там… Возможно ли хотеть кого-то так сильно? Я не знаю, что с собой делать. Громкий стон срывается, когда понимаю, что я веду себя, как сучка в этих отношениях. Не надевая рубашку, я хватаю ключи, готовый отправиться домой. Мне нужно сделать несколько вещей, прежде чем уеду. Ти появляется через несколько минут, одетая в облегающие джинсы и рубашку, которые говорят: «Извини за то, что сказала, когда была голодна».