– Я вас слушаю, - повторил мужчина, наконец остановив приступ и сплюнув на землю вязкую слюну.
– Вы что-то меняете?

– Вы Сэм?
– тихо спросил Джими и, получив кивок, побледнел.
– Тогда... Тогда я ваш сын.

Мужчина вновь натужно закашлялся, но в этот раз совсем не из-за горького дыма. Судя по ошарашенному взгляду, подобной новости он никак не ждал. Сирота же еле стоял на ногах - то и гляди упадет в обморок. По резко выделившимся скулам было видно, как нелегко ему далась простая фраза.

– Джими?
– спросил Сэм.
– Ты Джими?

Уно не всегда мог понять эмоции взрослых, но на исхудавшем лице отразилась скорее радость, чем разочарование. Словно отец был рад увидеть сына. Но раз так, то зачем же было отдавать в приют? Рыжеволосый мальчик совсем растерялся и невольно отступил на шаг назад, словно боялся стать третьим лишним. Джими, впрочем, оказался совсем не рад: его губы предательски задрожали, а из глаз готовились хлынуть злые слезы.

– Почему?
– сухая короткая фраза сорвалась у сироты.
– За что?

– Ох, Джими! Как же я мечтал тебя увидеть!

Сэм в секунду спустился вниз, ловко перепрыгнув ступеньки как мальчишка, и неловко попытался обхватить сына за плечи, но руки в последнюю секунду дрогнули. Будто опомнившись, мужчина отступил на шаг назад и побледнел.

– Ты ненавидишь меня? Пройдем в дом, сынок. Нечего давать повод для сплетен. У людей А везде есть уши!
– сбивчиво проговорил Сэм и попытался увести сына с улицы.

– Плевать меня на людей А! И на тебя плевать!
– вдруг взорвался сирота.
– Как вы могли бросить меня?! Что я вам сделал?!

Сэм растерялся: он беспомощно осмотрелся, словно искал поддержки, а затем грустно поджал губы. В карих глазах мелькали тени страха, как будто жуткие монстры прошлого вырвались наружу, а он совсем не готов был к этой встрече. Руки задрожали еще сильнее, и он вновь попытался дотронуться на сына.

– Пожалуйста, пройдем в дом. Здесь всюду уши! За нами следят! Нельзя болтать на улице. Пойдем внутрь, - Сэм говорил сбивчиво и постоянно оглядывался. Это не было похоже на притворство - страх, самый настоящий страх.
– Поверь мне.

Сирота зло замотал головой и отступил на шаг назад. Мальчишку накрывала истерика. Вся обида, копившаяся долгие годы, выплеснулась наружу.

– Почему вы меня бросили?!

– Джими... Мой Джими. Это все ради тебя! Только ради тебя! За нами следят - пойдем в дом!

Каркающий надрывный смех вырвался из груди сироты, и мальчика буквально согнуло. Он обхватил себя за живот и засмеялся еще громче. Уно еще ни разу не слышал такого истеричного смеха - ему стало не по себе.

– Ради меня?
– с трудом проговорил сирота, вытирая выступившие слезы.
– Вы вышвырнули меня к грымзам в этот кошмар, где каждый готов перегрызть тебе глотку. И все ради меня?!

– За нами следят, - вновь повторил Сэм и испуганным взглядом вновь осмотрел пустынную улицу.
– Это все, что мы могли. Это единственный шанс вырваться. Здесь лишь тупик!

– Тупик?! Улица Зеленых крыш - это, по-твоему, тупик?
– как по щелчку пальцев перестал смеяться Джими.
– Тупик - это когда тебя гнобят с самого появления на свет! Всем плевать на тебя, а тебе жрать нечего! Вот это тупик!

– Джими, - тихо сказал Сэм и попытался взять сына за руку.
– Прошу, давай поговорим! Ты не понимаешь. Розовый талон - это путь в рабство...

– Причем здесь розовый талон?! Чушь! Жалкие оправдания!
– рассвирепел сирота и, с омерзением оттолкнув дрожащую руку отца, отступил еще на шаг.
– Зря я пришел! Ты омерзителен! Твои оправдания, что все ради меня, это жалкие отговорки. Иди, глотай свой дым дальше, а то я не знаю, что это! На это ты меня променял?!

В полнейшей растерянности Уно наблюдал за разрастающейся ссорой: он не ожидал, что Джими так разозлится. Но отчего? От дыма? Или его так обидела фраза, что все было ради него?

– Я защищал тебя, - беспомощно проговорил Сэм, но сирота уже не слышал оправданий.

– Краска для волос - это тоже стоит того, чтобы отречься от сына, да? Ты такой же как все на этой улице! Куча ненужного барахла, который вы тянете и тянете в дом - это все, что для вас важно!
– в бешенстве высказал сирота и сплюнул на землю перед отцом.
– Знать тебя не хочу!

Джими внезапно сорвался с места и, не глядя, рванул по улице - прочь из Снежного квартала. Только железные подошвы ботинок блеснули в заходящих солнечных лучах.