Сироту шатало: он был бледен, испуган, а глаза были на мокром месте, хотя от него Уно совсем не ожидал слез. Вытерев потеки грязи с лица, Джими гордо вскинул голову и распрямил плечи.

– Он нас не видит.

– Что происходит?
– непонимающе спросил Уно, видя как люди перешептываются, наклоняясь друг к другу.

– Суд. Ты пройдешь через это сегодня. Осталось лишь чуть подождать. Теперь слушай, - пояснил Сай и кивнул на действо за стеклом.

Рядом с Джими стал пожилой мужчина, держащий в руках непонятный металлический квадрат и водящий по нему скукоженным от времени пальцем. Глубоко посаженные глаза выцвели от времени и почти невозможно было угадать их истинный цвет, а морщины так плотно покрывали его лицо, что в складках терялись черты лица.

– Ему уже двести восемьдесят лет...

– Что?
– воскликнул Уно, чуть не стукнувшись лбом о стекло.
– Как это возможно? Больше пятидесяти ведь не живут!

– В городе А живут. Слушай.

Старик откашлялся и обратился ко всем:

– Подведем итоги. Из нарушений Джими предъявляется: двенадцать краж со взломом; тридцать четыре драки, одна из которых закончилась летальным исходом мальчика возрастом пятнадцать лет; участие в подпольных боях и привлечение новых людей для этого действа. По голосованию участников судебного процесса, Джими признан аморальным человеком, не достойным быть человеком А. Второй вопрос на повестке дня о дальнейшей жизни обвиняемого: так как Джими собирал информацию о людях А, крал книги, проникал на АЭС, негативно высказывался о существующем режиме и в конечном итоге проник в город А, то он признан потенциально опасным. Ввиду возможной в дальнейшем попытки бунта, вариант частичного стирания памяти по единогласному решению участников судебного процесса отклонен.

Уно еще не понимал, к чему все ведет, но напряженное лицо Сая говорило само за себя: для сироты не ожидалось ничего хорошего. С ужасом мальчик смотрел на своего друга. Тот старался стоять гордо, но плечи с каждой фразой сказанной сухими, бесчувственным голосом все опускались и опускались. В конце речи Джими понуро опустил голову и сжал ладони в кулаки.

– По голосованию, учитывая возраст обвиняемого, было принято решение о сохранении его жизни.

Облегченный вдох вырвался из груди Уно, и он буквально сполз на холодный пол, ведь ноги держать отказывались. Мальчик бы не пережил, если бы с другом что-то случилось - тем более, что это из-за Уно сирота оказался здесь. Подняв голову, мальчик вдруг заметил, что Сай с тем же мрачным лицом смотрит через стекло, заложив руки за идеально выпрямленную спину.

– Вердикт суда: Джими подвергнется полному стиранию памяти и будет возвращен в город Б. Заседание окончено!

Подскочив, Уно припал к стеклу и с ужасом увидел, как уже знакомые мужчины в черных нарядах и белых масках подхватывают сироту за руки - Джими даже не сопротивлялся. Он безвольно повис и не пытался отбиться. Висящие сальными прядями волосы закрывали его лицо, но когда его резко заставили выпрямиться, Уно увидел глаза - потухшие, пустые, прямо как у Альветы. Только сирота не кричал, а крепко сжал зубы, прокусив опухшую нижнюю губу.

– Что это значит?
– дрожащим голосом спросил Уно, видя как его друга утаскивают в другое помещение, которое было не разглядеть из-за стекла.

– От него мало что останется, но он будет жить.

– Как Клэн? Как Чак?
– похолодев, спросил мальчик.

– Да. Такое случается. Иногда наши самые близкие люди не оправдывают ожиданий и допускают роковые ошибки.

– Но он полез сюда из-за меня!
– закричал Уно и схватил Сая за рубашку.
– Он не хотел сюда идти! Он хороший! Он спас меня в катакомбах, рискуя жизнью!

– Решение суда изменить нельзя, - холодно ответил Сай, убирая дрожащие от напряжения руки мальчика и заглядывая ему в глаза.
– Это не сказка. Это реальность. Где может случится все. Ответь мне, готов ли ты жить в этой реальности? Только хорошо подумай. Я умею отличать ложь.

Отстранившись, Уно с неподдельным ужасом смотрел на невозмутимого человека из девятого отдела - как он мог когда-то казаться смешливым и дружелюбным? Как заставил поверить, что он друг? Разве друзья могут смотреть так холодно, пронизывая насквозь?!

Голова закружилась, и мальчик осел на пол. Он смотрел на подошвы ботинок, к которым пристала земля и пара травинок. Такие зеленые и сочные...

– Нет, - глухо выдохнул Уно, а затем вскинул голову и очень громко воскликнул: - Я не хочу здесь жить!

Двадцать шестая глава

Лишь выкрикнув смелую фразу, Уно осознал, что только сорвалось с языка, но только упрямо вскинул голову и посмотрел в глаза Саю. Тот неожиданно улыбнулся и заметил:

– Точно весь в отца. Будто под копирку одни и те же фразы говорите. Да только оба не осознаете, от чего отказываетесь. Не повторяй чужих ошибок.

– Что случилось с моим отцом?
– тихо спросил мальчик.

– Он получил вестника. Редкость, когда люди в таком возрасте доказывают, что достойны лучшей жизни. Твой папа совершил много ошибок в молодости, но смог исправиться. Я тоже показал ему весь мир, но перед судом он ответил мне также.

– И что вы с ним сделали?

– Разве ты уже не догадался? Он ушел тихо, так что мог вернуться в город Б, но в своем уме отпускать его было слишком опасно. Ему полностью стерли память, - ответил Сай, отвернувшись к стеклу.
– Жаль. С его сообразительностью он мог однажды возглавить девятый отдел, не то что этой Таксонии, но даже до двадцатой бы дошел. Самое райское место. Хорошо там уходить в отпуск - рядом Новые Сейшелы. По слухам, они хуже затопленных Старых.