– Да вы поглядите! – Он приподнял эмалированное ведро, на дне которого плескалось пиво. – Это получше кофе будет. Наберется на две добрые кружки. Сейчас я их достану.

Он нырнул за дверцу буфета, и тут в кухню вошел дед Холлин. Он повесил шляпу и палку на крючок в углу и потер руки.

– Достань-ка и третью кружку, Уилл, – распорядился он. – Кто пиво-то в корыто лил? Так я на троих его и сберег.

Возможно, на следующее утро я продолжал бы мучиться из-за своего тягостного фиаско, но на рассвете меня вызвали к корове с выпадением матки, а против хандры нет средства лучше, чем часок-другой отчаянных усилий.

В Дарроуби я вернулся около восьми часов и решил заправиться бензином на рыночной бензоколонке. В приятном рассеянии мыслей я смотрел, как Боб Купер наполняет мой бак, но тут издали донеслись протяжные звуки:

– У-у-у, у-у-у, у-у-у, у-у-у…

Содрогнувшись, я обвел взглядом площадь. Она была пуста, но душераздирающий вой неумолимо приближался; и вот из-за дальнего угла показался автомобиль мистера Берсфорда и свернул к бензоколонке.

Я попытался спрятаться за пожарный кран, но тщетно! Меня увидели, и машина, запрыгав по булыжнику, под визг тормозов остановилась рядом со мной.

– У-у-у, у-у-у, у-у-у, у-у-у!

На близком расстоянии вой был нестерпимым.

Я выглянул из-за крана и прямо перед собой увидел выпученные глаза управляющего банком, который опустил стекло в дверце. Он выключил мотор, и Коко на заднем сиденье, тотчас успокоившись, дружески завилял мне хвостом. Однако у его хозяина вид был отнюдь не дружеский.

– Доброе утро, мистер Хэрриот, – сказал он угрюмо.

– Доброе утро, – ответил я хрипло и, растянув губы в улыбке, нагнулся к окну: – Доброе утро, миссис Берсфорд.

Она испепелила меня взглядом и открыла было рот, но муж опередил ее:

– Рано утром я по вашему совету дал ему одну из новейших чудотворных таблеток… – Подбородок у него задрожал.

– Ах так?

– Да, так. И она совершенно не подействовала, а потому я дал ему вторую! – Он помолчал. – Поскольку результат оказался таким же, я дал третью, затем четвертую.

– Неужели?.. – Я с трудом сглотнул.

– Вот именно. – Его взгляд стал ледяным. – А потому я вынужден прийти к заключению, что таблетки эти бесполезны.

– Ну… э… да, конечно, судя по…

Он предостерегающе поднял ладонь.

– Мне некогда слушать объяснения. Я и так уже сильно задержался, а мне предстоит проехать триста миль.

– Я искренно сожалею… – начал я, но он уже поднял стекло и включил мотор, а Коко тотчас замер, задрал морду, словно миниатюрный волк, и стянул губы в кружок. Я смотрел, как автомобиль мистера Берсфорда проехал площадь и исчез из виду за поворотом южного шоссе, но до меня еще долго доносились вопли Коко:

– У-у-у, у-у-у, у-у-у, у-у-у.

Внезапно ослабев, я прислонился к крану. Сердце у меня сжалось от сочувствия к мистеру Берсфорду. Я уже говорил, что миг он казался очень порядочным человеком.

Собственно говоря, он мне даже нравился, и тем не менее я с большой радостью подумал, что мы вряд ли когда-нибудь еще встретимся.

Наши свидания с мистером Барджем обычно происходили раз в три месяца, и вновь во главе нашего обеденного стола я увидел его только в середине июня. Он попивал кофе, ронял вежливые фразы, и летнее солнце озаряло его серебристую голову. Наконец, утерев губы салфеткой, он неторопливо пододвинул нам свой каталог. Беря в руки увесистую книжку, Зигфрид задал неизменный вопрос:

– Что-нибудь новенькое, мистер Бардж?

– Любезный сэр! – Улыбка старца яснее всяких слов говорила, что наивность юности хотя и ставит его несколько в тупик, но тем не менее восхитительна. – Фирма "Каргилл и сыновья" никогда не посылает меня к вам без изобилия новых лечебных средств, многие из которых уникальны и все без исключения весьма действенны. Могу предложить вам огромный выбор чудодейственных лекарств.

Вероятно, я приглушенно охнул, потому что он повернулся ко мне и, затопляя меня волнами снисходительной благожелательности, осведомился с чуть шутливой улыбкой:

– Мистер Хэрриот? Вы, кажется, что-то сказали, мой юный и уважаемый друг?

Я раза два сглотнул, открыл было рот, но, по обыкновению, оказался бессилен против его неколебимого и невозмутимого достоинства.

– Нет… ничего, мистер Бардж, – ответил я, понимая, что у меня никогда недостанет духа рассказать ему про чудодейственность "усмирина".

Течение нашей жизни определялось внезапными тревогами и неожиданными происшествиями.