Тристан, впрочем, был выше всего этого. Как-то вечером мы с ним сидели в гостиной Скелдейл-Хауса, и вдруг наш покой нарушил пронзительный звон телефона.

Тристан, не вставая с кресла, протянул руку к трубке:

– Аллоу? Ктоу говоритто?

Несколько секунд он внимательно слушал, потом потряс головой:

– Нетто, нетто, извинитто. Мистероу Фарноно дома нетто. Хорошоу, я сказай, когда он приходитто. Наше-ваше с кисточкоу!

Он положил трубку. Я изумленно смотрел на него со своего места по другую сторону камина. Этот нелепый акцент был лишь одним из проявлений его твердой решимости отыскивать крупицы развлечений в чем бы то ни было. Конечно, так он забавлялся отнюдь не всегда, но фермеры нет-нет да и упоминали, что с ними говорил "какой-то иностранец".

Тристан уютно устроился с "Дейли миррор" и вскрыл новую пачку сигарет, но тут опять затрезвонил телефон, и ему пришлось взять трубку.

– Та, та, тобры фетчер, как поживайт. Што фам укотно?

В трубке басисто зарокотало, и Тристан вдруг выпрямился. "Дейли миррор" и сигареты соскользнули иа пол.

– Да, мистер Маунт, – быстро сказал он. – Нет, мистер Маунт. Да, конечно, мистер Маунт, я немедленно передам. Благодарю вас. Всего хорошего. – Он откинулся на спинку кресла и перевел дух. – Это был мистер Маунт!

– Я догадался. И он-таки заставил тебя поджать хвост, Трис.

– Ну… Да… я как-то не ожидал… – Он поднял сигареты и задумчиво закурил.

– Вот именно, – сказал я. – А зачем он звонил?

– Просит завтра утром посмотреть какую-то его рабочую лошадь. У нее с задними ногами неладно.

Я сделал запись в блокноте и поглядел на Тристана:

– Не берусь судить, как ты выкраиваешь время в бурном вихре своих любовных увлечений, но последнее время ты крутишь с его дочкой, а?

Тристан вынул сигарету изо рта и внимательно оглядел тлеющий кончик.

– Действительно, я несколько раз приглашал Дебору Маунт в кино и на танцы, а что?

– Да так. Уж очень у нее папаша внушительный, только и всего.

У меня перед глазами всплыл мистер Маунт – такой, каким я его видел в последний раз: настоящий человек-гора под семь футов ростом. Над плечами, которые походили на отроги холма за его фермой, поднимался могучий утес головы с каменным подбородком, скулами и лбом. А таких широких ладоней я в жизни не видел – раза в три шире моих.

– Ну и пусть его! – отозвался Тристан. – Человек он вполне приличный.

– О, вполне. Я о нем ничего плохого сказать не хочу. (Мистер Маунт отличался большой религиозностью и был, по слухам, суров, но справедлив.) Просто мне бы не хотелось, чтобы он потребовал от меня отчета, на каком основании ты кружишь голову его дщери.

Тристан поперхнулся, и в глазах у него мелькнула тревога.

– Чушь какая! Мы с Деборой друзья, и ничего больше.

– Рад это слышать. А то говорят, папаша бережет ее пуще собственного глаза, и я бы не хотел почувствовать его лапищи на своем горле.

Тристан смерил меня ледяным взглядом:

– Есть в тебе, Джим, какой-то садизм. Только потому, что мне иногда приятно пригласить девушку в кино…

– Да ладно тебе, Трис. Или ты шуток не понимаешь? Обещаю завтра у Маунта ни словом не упоминать, что ты зачислил Дебору в свой гарем… – Я ловко увернулся от летящей подушки и пошел в аптеку собрать все нужное для завтрашнего объезда.

Но когда утром я увидел мистера Маунта в дверях его дома, мне стало ясно, что моя шуточка была как нельзя кстати: на мгновение его фигура заполнила весь дверной проем, затем он мерной походкой приблизился ко мне по булыжнику, заслоняя солнце, погружая в тень и меня, и все вокруг.

– Этот молодой человек, Тристан… – начал он без всяких предисловий. – Вчера он заговорил со мной по телефону как-то странно. Что он за человек?

Я посмотрел вверх, на нависающее надо мной лицо, – на пронзительные серые глаза под мохнатыми бровями и невнятно пролепетал:

– Тристан? Да очень хороший. Просто отличный.

– Хм. – Великан продолжал сверлить меня взглядом, потирая подбородок пальцем, длинным и толстым, как банан. – А он пьет?

Мистер Маунт был известен как заклятый враг спиртного, и я поберегся упомянуть, что Тристан пользуется всеобщей любовью и уважением в большинстве местных питейных заведений.

– А… э… – пролепетал я. – Почти нет… весьма умеренно…

В этот момент из дверей выпорхнула Дебора и направилась через двор к молочной.

На ней было цветастое ситцевое платье. Девятнадцать лет, ласковые карие глаза, золотистые волосы падают на плечи, пышная, здоровая красота деревенской девушки… Она улыбнулась мне, блеснув белыми зубами, и пробежала мимо. Это было еще до того, как я познакомился с Хелен, и хорошенькие девушки меня, естественно, очень интересовали. Я поймал себя на том, что восхищенно смотрю ей вслед.