Но Зигфрид уже устремился к коровнику. Обнаружить больную оказались проще простого: обтянутый шкурой живой скелет – с морды свисают сосульки слюны, под нижней челюстью длинное вздутие. Среди упитанных товарок она сразу бросалась в глаза.

Зигфрид быстро ухватил ее за нос, повернул мордой к себе, другой рукой открыл рот и потрогал язык.

– Нет, вы только, пощупайте, Джеймс, – шепнул он.

Я провел пальцами по твердой бугристой поверхности.

– Ужасно! Чудо, что она еще хоть что-то ест. – Я понюхал пальцы. – И йодом смазано.

– Да. Он сразу от нас отправился в аптеку.

Тут дверь коровника распахнулась и на пороге возник запыхавшийся мистер Биггинс.

Мой партнер устремил на него печальный взгляд вдоль коровьей спины.

– Видимо, вы были правы. Наше лекарство нисколько ей не помогло. Просто не понимаю! – Он погладил подбородок. – И бедной вашей корове, боюсь, очень плохо. Совсем истощена. Приношу вам свои искренние извинения.

На лицо мистера Биггинса стоило посмотреть!

– А… да ну… оно, конечно… не полегчало ей… Того и гляди…

– Послушайте, – перебил Зигфрид, – я чувствую, что вина моя. Мое лекарство ей не помогло, значит, я обязан ее вылечить. – Он решительно зашагал сквозь строй коров. – У меня а машине есть раствор, который обязательно должен ей помочь. Извините, я сейчас.

– Да погодите вы… я ж не знаю… – Но его возражения пропали втуне, Зигфрид уже открывал багажник.

Он тотчас вернулся с флаконом – я не понял, чего, – и начал набирать его содержимое в двадцатикубиковый шприц, не спуская глаз с мерных делений и фальшиво насвистывая какой-то мотив.

– Подержите хвост, Джеймс, будьте добры, – скомандовал он и занес шприц над ягодичной мышцей страдалицы, но внезапно обернулся к фермеру и сказал: – Великолепное средство, мистер Биггинс, и так удачно, что вы скормили ей наш пакет.

– Чего-чего?

– Без такой подготовки это средство могло бы подействовать не самым желательным образом.

– Э… убило бы ее, что ли?

– Не исключено, – промурлыкал Зигфрид. – Но не тревожьтесь! Она ведь получала сульфаниламид.

Игла уже почти вонзилась в шкуру, когда фермер не выдержал:

– Э-эй! Да погодите же! Не колите!

– В чем дело, мистер Биггинс? Что случилось?

– Ничего… только вот тут неувязочка вышла… – На лице фермера отразились противоречивые чувства. – Дело, значит, такое… она, думается мне, вашей этой штуки еще не так чтоб много наглоталась.

Зигфрид опустил руку со шприцем.

– Вы снизили дозировку? Но ведь я, если помните, подробно все написал на обертке.

– Так-то так, да я маленько не того… спутал, значит.

– А, пустяки! Давайте ей полные дозы, и все обойдется. – Зигфрид всадил иглу и, не слушая отчаянных воплей мистера Биггинса, ввел корове все двадцать кубиков.

Убирая шприц в футляр, он удовлетворенно вздохнул.

– Ну, теперь все должно быть в порядке. Но не забудьте – немедленно же вкатите ей три столовые ложки и продолжайте по одной, пока не кончите пакета. Корова в таком состоянии, что почти наверное, этого не хватит, но ведь вы дадите нам знать, верно?

Едва мы выехали со двора, как я накинулся на Зигфрида.

– Какую такую инъекцию вы ей сделали?

– Смесь витаминов. Они подкрепят беднягу, хотя, конечно, языка ей не очистят. Но без этого у меня ничего не вышло бы, а теперь уж он начнет давать ей сульфаниламид как миленький. Интересно будет посмотреть, что произойдет!

Действительно, было очень интересно.

Еще до истечения недели в приемную смущенно, бочком вошел мистер Биггинс.

– Мне бы еще пакетик, а? – буркнул он.

– Сию минуту! – Зигфрид сделал приглашающий жест. – Столько, сколько скажете. – Он перегнулся через стол. – У коровы, полагаю, вид стал получше?

– Ага.

– Слюноотделение прекратилось?

– Ага.

– Начала набирать тело?

– Ага. Начала. – Мистер Биггинс опустил голову, словно показывая, что больше на вопросы отвечать не желает, и Зигфрид вручил ему новый пакет.

В окно приемной мы следили, как он переходил улицу. Зигфрид хлопнул меня по плечу:

– Ну, что ж, Джеймс! Маленькая, но победа. Наконец-то нам удалось пронять мистера Биггинса!

Я засмеялся вместе с ним, разделяя его торжество, но теперь, оглядываясь на всю историю нашего знакомства с мистером Биггинсом, я пришел к выводу, что это был один-единственный случай, когда верх остался за нами.

Проверка на туберкулез – занятие довольно нудное, и я только обрадовался, когда в коровник зашел Джордж Форсайт, страховой агент, и завел разговор о том о сем.