Её смех хриплый и громкий.

– Да, в этом наряде у него точно есть шанс на спасение. Думаю, сегодня Вы выглядите увереннее и немного раскованнее.
– Подойдя к стене, она берет один из аксессуаров и, опустив взгляд вниз, я смотрю на то, как он вибрирует у меня в руках. Я бы никогда не выбрала его, однако, штучка прикольная.

– Весело проведите время, ch'erie[Дорогая].

Честно говоря, я неплохо справилась с макияжем, постаравшись сделать глаза дымчатыми, а пухлые губы ярко-красными. Наложила на щечки достаточно румян, чтобы выглядеть слегка старше.

Отступив назад, я рассматриваю себя в тонком зеркале, установленном на двери спальни. Волосы обрамляют лицо, чёрные и гладкие. Карие глаза имеют желтоватый оттенок, а не зелёный, который был в последнее время. Чёлку следует подстричь; потому что она задевает мои ресницы, когда я моргаю. Но девушке, которая смотрит на меня, нравится тень, которую бросают её ресницы на лицо. Она знает, как смотреть из под ресниц и флиртовать, особенно с красными рожками, чёрный ободок которых запрятан в волосах.

Пеньюар сделан из кружева и выложен слоями, из мягкой ткани макраме. Все вроде бы скрыто под несколькими слоями ткани, однако, даже в тусклом свете свечей, которые расставлены по всей квартире, отчетливо видны мои соски. Единственное что я надела, так это соответствующие красные стринги.

В это раз я не нервничаю, когда слышу прибытие лифта и настойчивый стук обуви Анселя, идущего к нашей двери.

Он заходит, бросив ключи в тарелочку, и прячет свой шлем под стол, а затем поворачивается ко мне, сидящей на стуле, который я специально поставила в десяти футах от входа.

– Боже, Cerise, - Он медленно перекидывает лямку сумки через голову и ставит её на пол. Горячая улыбка начинается в уголках его губ, а затем проявляется полностью, когда он замечает рожки. – У меня проблемы?

Я отрицательно качаю головой, а по коже бегут мурашки, когда он голосом выделяет слово "проблемы" и понимаю, что теперь оно мое любимое. Встаю и направляюсь к нему.

– Нет, - отвечаю я, - но я слышала, что ты находишься в такой ситуации, которую хотел бы изменить.

Он успокаивается и медленно приподнимает брови.

– Ситуации?

– Да, - говорю я. – На работе.

В его глазах пляшут чёртики.

– Я понял.

– Я могу помочь. – Ступаю ближе, провожу рукой по его груди к галстуку. Ослабляя его, продолжаю, - я послана сюда, чтобы договориться о сделке.

– Послана кем?

– Моим босом, - говорю я, слегка подмигнув.

Он смотрит на меня ещё немного, подходит и подушечкой большого пальца проводит по моей нижней губе. Теперь это знакомое касание, но вместо того, чтобы открыть рот и лизнуть его, я прикусываю подушечку пальца.

Он отступает с небольшим придыханием, а затем смеётся.

– Ты неотразима.

– Я могущественна, - исправляю я его.
– Если всё пойдет хорошо сегодня вечером, то стоит мне только щелкнуть пальцами, и этот ужасный судебный процесс закончится.

Я развязываю его галстук и моргаю, заметив, как веселое выражение его лица сменяется более серьезным, умоляющим.

– Ты правда можешь?

– Ты продашь мне свою душу, а я сделаю так, что твои проблемы исчезнут.

Его улыбка возвращается, и руки скользят по моим бедрам.

– Когда ты так на меня смотришь, мне не верится, что ты пришла за моей душой. – Он наклоняется, проводит своим носом вдоль моей шеи, вдыхая. – Она твоя. Как мы заключим сделку?

Я убираю его руки и развязываю галстук, закидывая его себе на шею.

– Я рада, что ты спросил. – Расстегивая рубашку, объясняю.
– Я задам несколько вопросов, чтобы определить значение твоей души. Если твоя душа непорочна, то все закончится сегодня, а ты станешь героем, победившим потусторонние силы. А если ты запятнан, что ж…- Я пожимаю плечами.
– Это может быть тяжело, но судебный процесс закончится. И затем, я заберу свою оплату.

Его ямочки появляются на короткое мгновение.

– И на какие вопросы мне нужно ответить?

– Мне нужно видеть насколько плохим ты был.
– Понизив голос, я добавляю – И надеюсь, ты был очень плохим. Моему боссу не нравится много платить, а сделать из тебя героя довольно дорогостояще.

Он выглядит по-настоящему смущённым.

– Но разве моя душа не стоила бы больше, будь она испорченной?

Качая головой, я говорю ему: