Шрифт:
– Наконец-то!
– как в лихорадке, бормотал он между громкими чмоканиями. – Наконец-то ты мне дашь!
Приложившись пару раз головой об стенку, затисканный Крайт закатил глаза и, молча, попросил у небес терпения.
– Да, дам! Дам! – проворчал Змей, стараясь высвободиться из страстных объятий. – Хватит меня щупать и стены мною вытирать. Дай хоть до кровати дойти.
Не переставая его тискать, Антон пригнулся и рывком закинул Змея на плечо. Втащил его в спальню - при этом Крайт чуть не приложился головой о притолоку - и метким айкидошным броском зашвырнул на уже расстеленную кровать. Не давая подняться, упал перед именинником на колени и, уткнувшись лицом в его живот, начал быстро расстегивать Крайтовы штаны.
– Затрахаю же!
– исступленно шептал он. – Затрахаю до потери сознания!
Крайт только усмехался снисходительно, выслушивая этим признания.
Антон чуть не запрыгал от радости, когда содрал со Змея штаны и не обнаружил на нем белья. Тот увидел сумасшедший блеск в его глазах и приглашающе раздвинул ноги.
– Затрахаешь!
– признал он. – Ты кого хочешь затрахаешь! Только постарайся поначалу затрахивать аккуратней. У меня давно никого не было. Ну… там! И если порвешь - сломаю шею!
Жадно вылизывающий его живот Антон вскинул голову, когда услышал эту серьезную угрозу.
– Я аккуратно!
– согласился покладистый узкоглазый хорек и в подтверждение этих слов нежно чмокнул своего скользкого Змея в пупок. – Я буду делать все очень-очень аккуратно!
<center>***</center>
– А хорошо здесь!
– вздохнула Аврора.
Они с Максимом медленно брели по аллее, окруженной осенним, давно утратившим листья лесом. С каждым шагом все дальше удалялись от ажурной кованой ограды по-европейски аккуратного и ухоженного кладбища.
– Неплохо!
– согласился Максим. – Но заселяться сюда лучше как можно позже.
Аврора улыбнулась.
– В ближайшее время нам это не грозит, - заметила она. – Тебе уж точно. Так что пока мы здесь только гости.
Максим остановился и оглянулся назад, туда, где остались ровные ряды могил с мраморными памятниками и крестами. Где-то там среди них был небольшой участок, который никогда не зиял обнаженной могильной землей и всегда был украшен либо цветами, либо травой, либо аккуратно уложенными еловыми ветками. Над ним возвышалась очень скромная гранитная плита без фотографий, крестов и икон. Ничего лишнего на ней не было, кроме двух дат и фамилии с именем.
– Все мы так думаем, - проронил Максим. – Я пока все эти разборки с Дальским пережил, думал, от усталости и нервов слягу и уже не встану.
– Но пережил же. И все стало, как прежде.
– Ну, не совсем все!
– пробормотал Максим, опустив глаза. – Но стало уж точно лучше, чем было месяц назад.
По-зимнему морозный воздух пощипывал его щеки, и те быстро расцвели нежным румянцем.
– Мама! Дядя Макс! Давайте скорее!
– позвал их звонкий Густав, разорвав кладбищенскую умиротворяющую тишину.
Он убежал вперед раньше взрослых и теперь нетерпеливо приплясывал у машины, желая забраться скорее в салон и расковырять коробку с радиоуправляемым вертолетом, который вручил ему перед поездкой Максим.
– Какие у тебя планы на вечер? – спросила Аврора.
Максим поморщился, припоминая.
– Сегодня у меня культурная программа, - проворчал он. – Поход в театр.
– Жаль. Я думала на ужин тебя пригласить.
Максим усмехнулся.
– Спасибо, но не стоит! Не хочу портить Николя аппетит. Я… в ресторане поужинаю перед спектаклем.
– Один идешь?
– Не совсем, - нехотя признался Максим.
– Понятно.
Аврора не стала допытываться. Поглядела на топчущегося у машины сына и рассеяно улыбнулась. А Максим бросил еще один долгий взгляд в сторону кладбища и отвернулся. Определенно, привыкать к кладбищенскому умиротворению и тишине им обоим было еще рано.
<center>***</center>
Прекрасная куртизанка Виолетта тихо угасала на руках своего возлюбленного Альфреда. Занавес медленно и торжественно смыкался перед ними под бурные аплодисменты публики. Как только плотная бордовая ткань полностью отсекла сцену от зрительного зала, настоящая Виолетта открыла глаза, отстранившись от своего партнера по сцене, поднялась на ноги и удовлетворенно улыбнулась, слушая приглушенные бархатным пологом овации и крики.
Через полминуты, всплеснувшись, занавес снова разошелся, и Виолетта, гордо вскинув голову, оглядела восхищенных ее игрой зрителей. Пока она купалась во всеобщем восторге, сотрудники театра уже несли на сцену целые охапки цветов, которые заранее отправили за кулисы ее преданные поклонники.
Букеты сложили к ногам примы. Та, как королева, кивком поклонилась аплодирующему ей залу и бросила свой королевский взгляд на боковую ложу, прикрытую с двух сторон плотными портьерами. Улыбка чуть поблекла, когда Виолетта поняла, что первый ряд ложи пуст, хотя она точно помнила, что еще в начале последней сцены там сидели два человека. От досады она куснула нижнюю губку, но пересилила себя и снова ослепительно улыбнулась. От края сцены к ней уже подбирался на полусогнутых очередной денежный поклонник, а с нарушителями, посмевшими покинуть ложу до окончания спектакля, она могла разобраться чуть позже.