— Подожди. — Кай устало присел на край полусгоревшей телеги. — В голове не помещается. Восемьсот восемь? Как мы устояли?

— Все просто, — снова зашелестел пергаментом Шарни, — во-первых, вся эта свора наступала не сразу, а постепенно. Даже те, что потом лезли к сосне с разных сторон, на холм поднимались с севера. Из них сто восемь тушек остались торчать на кольях. Ну некоторые скатились вниз, шеи переломали, но таких с десяток. Сгорело общим счетом полторы сотни. Это вместе с пострелянными, что попали в огонь, да и порохом которых посбивало. Полтораста трупов со стрелами. И что же выходит? Сколько там на мечи да на пики приходится? Половина? Меньше четырех сотен! Это ж ерунда!

— Горазд ты, Шарни, поверженного врага сотнями отсчитывать, — поморщился Кай.

— Только твоих под сотню, охотник, — с уважение прогудел ветеран из Хилана. — Я за твоей спиной шел, видел. Не хотел бы я сражаться против твоей мясорубки. И девка твоя, кстати, хороша. Четверть от твоих взяла, хотя под утро сдавать стала, вымоталась. Дешево ты ее сторговал у Такшана, дешево, если правду про горсть серебра мерзавец Таджези трепался. Хотя за самоуправство я бы ее выпорол. Вот и прикидывай. Все вроде сходится. Но в чистом поле и ты бы нас не выручил. Раздавили бы. Да и тут, будь у них луки да голова на плечах.

— Будь у тебя голова на плечах, не повторял бы всякую чушь, — процедил сквозь зубы Кай. — Не торговал я девчонку у Такшана, а выкупал. Теперь она ничем не хуже тебя. Да и была не хуже.

— А я что? — почесал затылок ветеран. — Я ничего. Повезло бабе, что говорить. Натерпелась она. Этот длиннорукий чуть ли не при всех ее… Как так, ребенок же еще, считай… Ну не мое дело. Однако я сам удивляюсь, как мы тут… того… К тому же не все эти тати словно пьянь дурная из трактира валили, с пяток компаний среди них не столько мечами махали, сколько сети раскидывали. Словно на рыбалку явились!

— Я видел одну сеть, — заметил Кай, сглатывая накатившую ненависть.

— Остальные до тебя не добрались, — усмехнулась Васа. — Хотя, может быть, они и не тебя вылавливали?

— Вот! — вдруг завопила издали, с середины склона Каттими, выволакивая из-под трупа кусатара причудливый чеканный рог. — Смотри, охотник, на нем те же письмена, что и на браслете! И закорючки в конце те же! Похоже, я была права, это один и тот же умелец наговор плел! А это видел? — Она резво сбежала с холма. — Я отыскала себе два меча работы клана Неку. Простенькие, но то, что надо. И кинжалы, и ножи. Ножи еще посмотрю. Жалко, самострела ни одного нет, да и с кольчугами тати не дружат. Но доспех я себе еще найду. У меня папа…

Ветеран хиланец развел руками. Лицо Васы скривила улыбка. Шарни даже подпрыгнул от бьющихся за его сомкнутыми губами слов.

— Каттими, — Кай говорил с трудом, усталость словно наливала веки свинцом, — ты ведь тоже вымоталась?

— Вымоталась, — кивнула она, и Кай тут же разглядел, что от нее снова остались одни глаза, — ну так ведь все одно здесь оставаться нельзя? А нужно еще и похоронить наших…

— Это точно, — кивнул Кай и, стиснув зубы, поднялся. — Давайте-ка напряжемся еще чуть-чуть. Намешцы? Кто там у вас пока заменяет Усити? Я видел лопаты в его товаре. Тащите их вниз, туда, где дорога подходит к холмам. Будем копать могилу. Шарни, проверь трупы. Деньги все собрать, поделить на всех, с учетом погибших, да отложи немного, боюсь, придется что-то с такшанскими девками делать. Я этого негодяя теперь уж никак с его товаром не оставлю. Таркаши, дай команду парочке своих собрать все оружие. Его тоже сюда. Толковое что попадется, можно разобрать, остальное сложим у могилы. Прочие пусть вьючат товар на лошадей, телег больше нет. И дозорных поставьте! Может и Туззи вернуться, и Такшан объявиться.

— Дозоры будут. — Стоявшая тут же Васа сокрушенно осматривала себя. — Тут вода поблизости есть?

— Через пару лиг. — Кай нахмурился. — Скоро выдвинемся. Тем более что хоронить всю эту пакость не будем. Только своих.

— Да, — крякнул седой ветеран. — Хорошее место. Раньше эти два холма назывались Глухой задницей. А вот когда правый холм оползень подточил, да вышка покосилась, так стали прозывать Кривой задницей. Так что мы взяли верх в битве при Кривой заднице. Ну и всех тати здесь и оставим. Им тут и место.

— И вот еще что… — Кай пошатнулся, разглядел побледневшую Каттими. — А ну-ка, девка, веди сюда мою лошадь. В левом подсумке снадобья и тряпки. Надо бы всем обработать раны, думаю, что непорезанных вовсе не осталось…

Охотник пришел в себя на берегу ручья. Солнце палило красным пятном в зените, вода негромко журчала, ветерок холодил грудь. Кай поднял голову. Он лежал в одном исподнем, на груди, на руках и ногах, на шее и даже на голове пятнились кровью повязки. Ярлыки и глинка сбились на шнурах поверх них.

— Где браслет? — испугался охотник.

— Этот, что ли? — Каттими сняла с запястья изящный серебряный браслет — пять овальных, залитых желтой эмалью медальонов, пять в форме серебряных рогов, — нацепила на правую руку охотнику. — Рану перевязывала, мешал. Так ведь он девичий? К тому же клана Сурна?

— Память, — объяснил Кай. — Память об очень хорошем человеке. Его уже нет, а я вот есть. Живу за двоих.

— Девушка? — вздохнула Каттими. — Когда?

— Три года уже, — прошептал охотник, попытался встать, облизал губы.