Шрифт:
Интересна история создания этого текста Маяковского. Как свидетельствует в своем дневнике В. А. Щеголева, Маяковский 21 февраля 1915 года, спустя несколько дней после скандального вечера в «Бродячей собаке», который состоялся 11 февраля и на котором он прочел стихотворение «Вам!», явился (вместе с поэтом П. Потемкиным) к Федору Сологубу на его именины — в день Феодора Стратилата. Он прочел отрывки из поэмы «Облако в штанах», над которой тогда работал, и, вероятно, стихотворение «Вам!» и другие стихи. Гости Сологуба и сам хозяин дома, как свидетельствует Щеголева, еще не пережили негативного впечатления от выступления Маяковского в «Бродячей собаке»:
Вдруг является Потемкин, а за ним незнакомая фигура довольно мрачного [вида?], который оказался Маяковским. Герой недавнего скандала в Бродячей Собаке, [нрзб] Н<астя?.> попросила его читать. Читал заносчиво, с жаром, с темпераментом, я трепетала в душе, как прочтет, думаю, он собачьи стихи, куда мы денемся. Содержание стихов [было] рискованное, не для молодых девиц, и ломался он очень. До крайности самолюбивый, на вид весьма потрепанный, хотя и красивый молодой человек, и лет ему 21, а кажется 38. Держится развязно, нарочито грубо, вызывающе. Зачем и к<а>к он попал к Ф. К. в день его ангела, не понимаю. Читала еще Ахматова, такой чистотой [нрзб] и светом повеяло от ее стихов, после облака в штанах и проституток Маяковск<ого>. <…>. Но сам Ф. К., всегда милый, приветливый и веселый с гостями, на этот раз точно отсутствовал, молчал, усталый равнодушный и стихов читать против обыкновения отказался. Когда Судейкин спросил у него, какого он мнения о поэзии Маяковского он сухо ответил: «Я отвечать на этот вопрос не желаю и какого мнения о его стихах не скажу». <…> А П<авел> Е<лисеевич> мне потом сказал, что причина растр<ойства> Ф. К. и есть Маяков<ский>, котор<ого> привел Потем<кин>. Долж<но> быть с разреш<ения> Наст<и>, а она, страдая полным отсутствием [нрзб] и такта, так падка к сенсациям, что самого Ф. К. не пощадила.<…> Но зато я сидела рядом с Маяковским и в компании Судейкиных и Ахматовой<…> (Пот<емкин> и Маяк<овский> стащили 3 бутылки вина и держали <их> под столом) [1100] .
1100
Выписками из дневника В. А. Щеголевой, который находится в ИМЛИ, я обязан Г. Г. Суперфину и Р. Д. Тименчику.
Произошел новый скандал, и Сологуб попросил Маяковского покинуть его квартиру, или, говоря иначе, просто выставил его. Через некоторое время Маяковский написал сатирическое стихотворение «Вот так я сделался собакой», несомненно направленное против Сологуба.
Здесь важно также отметить графическое построение первой редакции этого стихотворения Маяковского. Впервые оно было напечатано в «Новом Сатириконе» 30 июля 1915 года с подзаголовком, состоящим из односложных слов «Нам. Вам. Им», и в этой публикации графическое распределение строф отличалось от строфики в последующих изданиях. Каждая строфа имела «холостой» стих, т. е. нерифмованную строку, так сказать, строфу с «хвостом», — удлиненные строки перемежались короткими с отступом:
Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь. Бросился к дому, шаги удвоив. Бережно огибаю полицейский пост, — Вдруг оглушительное: «Городовой! Хвост!». [1101]Сюжет сонета Ходасевича восходит к основной сюжетной линии этого стихотворения Маяковского, но здесь по-другому развивается тема превращения. В. Ф. сохраняет центральный образ пса, но ставит его в комическую или пародийную ситуацию. Он создает свою пародию на сатиру Маяковского, используя характерную для него тему, мотивы, рифмы, лексику и приемы. У Маяковского перерождение человека в собаку выступает в виде безусловного превращения: лирический герой, превратившийся в собаку, мечтает выбраться из звериного образа. А в сонете Ходасевича, наоборот, реализуется метафора: поэт — замерзшая собака. Примечательно, что В. Ф. написал как бы пародию на пародию, или «пародию в квадрате»: он пародирует Маяковского, который, в свою очередь, пародировал Сологуба.
1101
См.: ПСС. Т. 1. С. 88–89; впервые: Новый Сатирикон. Пг., 1915. № 31. 30 июля. С. 7.
— Обложка сборника «Простое как мычание».
— Автограф сонета В. Ходасевича «Зимняя буря». (Из альбома В. Познера. 24 мая 1924. Париж).
В 1923 году была напечатана поэма Маяковского «Про это»: сначала в «Лефе» (№ 1), а затем — отдельным изданием с фотомонтажами Александра Родченко [1102] . В ней Маяковский отождествляет поэта с медведем, который плывет на льдине. В этой поэме есть тематические, образные и лексические параллели с сонетом Ходасевича. Например, мотив бури появляется в финале первой главки поэмы:
1102
См.: Маяковский В. Про это / Фотомонтаж обложки и иллюстраций конструктивиста Родченко; Фотографии Вассермана, Капустянского и Штеренберга. М.; Пг., 1923. Между с. 16–17.
Или в той же главе:
Как ветер воет вдогонку с Ладоги!В поэме возникают мотивы льдины и моста:
Белым медведем Влез на льдину, Плыву на своей подушке-льдине.Или:
Я должен не то под кроватные дужки, не то под мостом проплыть под каким-то.Или лексические повторы:
Были вот так же: ветер да я.Или ситуационные параллели:
Как были сидя сняты на корточках.Кроме этих параллелей и совпадений, в поэме «Про это» есть фрагмент, передающий энергичный ритм и написанный в форме брахиколона, — он стал «классическим» примером сверхкороткого стиха, и его приводит Квятковский в известном своем «Поэтическом словаре» в качестве одного из примеров брахиколона:
Ничего не видя, мальчик шел. Шел, вдруг встал. В шелк рук сталь. [1103]В поэме есть и другие фрагменты, размер которых перебивается короткими строчками брахиколона:
Вид вот. Вот фон.Напомню, что заглавие самой поэмы и первой главки также состоит из односложных слов: «Про что — про это?» И наконец, в финале поэмы появляется образ собаки, к которой герой обращается с нежными словами:
1103
См.: Квятковский А. Поэтический словарь. С. 64.