За исключением медной руды, добываемой из нескольких маленьких месторождений в горах, в Галастре не было полезных ископаемых; вместо этого, на протяжении сотен лет, она рассчитывала на другие страны. Ее флот перевозил плоды работы северных фермеров на юг, драгоценные камни с юга на восток, а древесину с востока в саму Галастру, где ее выравнивали, сгибали на огне и делали из нее шпангоуты и балки, из которых собирали корпуса кораблей; каждый год флот Галастры рос и рос, пока, наконец, ее корабли не стали контролировать все океаны известного людям мира.

Восемь лет назад король Галастры, Ларшамон, поклялся, что, пока он жив, его флот будет служить Огню и воевать с Червем. И весь этот флот был уничтожен, когда попытался напасть с фланга на колонны Фарана Гатона, шедшие мимо Внутреннего Моря: вызванный демоном шторм отправил на дно две сотни кораблей. Вместе с ним утонули десять тысяч солдат и матросов, а также сам король Ларшамон вместе со своими сокровищами.

Король оставил вдову, Королеву Залию, и примерно пятьдесят кораблей, которые были в Имблевике в тот злополучный день.

Десять лиг самого бурного в мире моря отделяли Галастру от материка. Древние пророчества Книги Света говорили, что только тогда, когда море станет сушей, Червь сумеет покорить Галастру, потому что вампиры никогда не смогут открыто пересечь открытую воду. За всю историю мало кому из них удалось, скрываясь в трюмах кораблей, добраться до острова. Фанатики, готовые рискнуть и сгореть в Пламени, но распространить свою болезнь на девственную территорию. Большинство из них удалось схватить и немедленно сжечь на центральной площади Имблевика. Другие какое-то недолгое время наводили ужас на жителей столицы, но после ночных облав на крышах, чердаках и сточных трубах обычно заканчивали все тем же очистительным аутодафе.

И каждый раз, когда проходил ужас, вперед выходил самый старый предсказатель и опять напоминал народу, что они в безопасности только до тех пор, пока море не стало сушей; люди глядели на бешенные пенящиеся волны океана и верили, что это никогда не случится, благодаря силе Ре.

Но все это было перед тем, как страшный холод превратил воду в порту в сироп, а потом и в лед, в который вмерзли оставшиеся пятьдесят кораблей флота; лед давил и давил их, пока от кораблей не остались только обрывки парусов и остатки корпусов, удерживаемые на месте железными якорями. Еще до этого мороз сковал все волны, остановив их неторопливый бег: все море, вплоть до горизонта, превратилось в череду ледяных холмов.

Из-за льда прекратилась поставка зерна и другой еды из пшеничных полей юга, и тиски голода ухватились за каждый дом в мрачном гранитном городе. Люди ждали, голодая и постепенно впадая в отчаяние, и с ужасом глядели на лед, ожидая армий Червя.

В порту Имблевика всегда находились путешественники, купцы и моряки, и некоторые из них в буквальном смысле оказались на мели, когда на остров обрушился Большой Мороз. И, постепенно, в квартале для иностранцев в доках начали появляться новые лица.

Говорили, что они приходили ночью по замерзшему моря, авангард армии Исса, слуги Князя Тьмы. Как только становилось темно, они вылезали из потайных мест и показывались на улицах. Невозможно было сказать по одежде, кому они поклоняются, хотя они толпились на улицах с видом заговорщиков, бродили по булыжной мостовой и шептались в замерзших переулках, худые люди с кислыми лицами, которые проклинали местных, торопящихся домой по холодному городу.

Так это начиналось, точно так же, как в Тралле и в Перрикоде.

Островитяне ненавидели этих иностранцев всей душой, и было трудно поверить, что кто-нибудь из горожан перейдет в их веру, однако многие помнили слова предсказателей о том, что как только море станет твердым, через недолгое время появятся армии Червя и начнется бесконечная ночь Исса. И каждый вечер толпы чужаков увеличивались и увеличивались.

После смерти мужа вдова Ларшамона, Залия, осталась единственной хозяйкой мрачной крепости на вершине гранитного холма, нависавшего над Имблевиком. В сумрачном городе ее окна сверкали как маяк во все более сгущавшейся тьме.

Высоко поднявшись над навесными бойницами и крутыми, покрытыми шифером крышами крепости, в воздух взлетала узкая белая мраморная башня — когда-то в прошлом многие капитаны вели свои корабли, ориентируясь на Белую Башню Имблевика.

И в эту Белую Башню, нависавшую на серым морем льда, вернулась королева, чтобы плакать. Вместе с ней там были только вдовы моряков, погибших на войне, несколько мудрых людей и предсказателей. С момента трагедии она никогда не входила в комнату Совета, оставив управление островом нескольким генералам, вернувшимся с войны.