– Знаешь, я немало думала о том, что было бы со мной, не окажись я здесь, - прошептала Флара, глядя в бойницу, которая выходила на степь.
– Не знаю точно, как сейчас, но в мое время девушки моей страны были обречены далеко не на лучшую судьбу.

– А ты не приукрашаешь?

– Отнюдь. Тогда благородная девушка покидала стены замка, только уезжая на балы или приемы, где искала себе жениха... вернее, жених выбирал будущую жену. Затем он некоторое время присматривался к ней, ездя в гости. И если она ему нравилась - делал предложение, право согласия на которое было у отца. После этого справляли свадьбу, и та становилось, по сути, последним мероприятием, на котором эта женщина присутствовала. Выйдя замуж, она жила взаперти всю жизнь, ведя домашнее хозяйство. Покинуть имение дозволялось только на свадьбу дочери. Даже прогулка по саду обязательно должна была быть только в сопровождении мужа. Более того - приходилось повиноваться ему во всем. У супруга даже было право ударить жену, если она ему чем-то не угодит. И это, заметь, среди аристократов! А теперь представь только, как жили мещанки, а тем более крестьянки.

– Ужас какой-то. Конечно, в моем мире в течение длительного времени тоже была похожая дискриминация... а в некоторых странах она еще сохранилась. И даже в государствах, где право женщины закреплено законом, хватает деспотичных отбросов, которые считают, что место женщины - на кухне: с кастрюлей в одной руке, ребенком во второй и пылесосом в ноге.

– И здесь, если верить словам новоприбывших заключенных, тоже до сих пор есть пара особенно гуманных стран, где единственные обязанности мужчин - пить да курить, гулять с друзьями по кабакам, и бегать время от времени на войну. Все остальное - не мужское дело. Кстати, и в Ануаре, говорят, тоже иногда встречаются домашние деспоты. Ох, упаси Стихии кому-то выйти за такого замуж!

Не знаю, с какого перепугу, но воображение попыталось нарисовать меня на кухне, в бигудях и халате. А рядом со мной почему-то Ларгуса, который свысока смотрел на меня, попивая дорогое вино! Но получилось это у воображения довольно убого, да и картина моментально изменилась на более приятную...

Минуточку, а какого черта мое воображение вообще начало такое рисовать?! Может, пора уже забрать у него фломастеры, или заменить чистые листы бумаги на книжку-раскраску? Хватит бредить! Конечно, когда голова пустая, то вакуум затягивает все подряд, но нельзя же быть совсем без мозгов!

– ... Поэтому еще неизвестно, что бы ждало меня, не попади я в эту стену, - продолжала Флара.
– Так хоть есть люди, с которыми можно перекинуться словом, и никто тобой не командует.

– Счастливая, - простонала я.
– А мне таким везением похвастаться нельзя. Да, месяц тому назад я сама была бы рада оказаться здесь, но сейчас не спешу откупоривать шампанское. У меня все могло сложиться более чем хорошо.

– Ты уверена?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что за пять тысячелетий, проведенных здесь, я заметила одну очень интересную закономерность: сюда попадают только те, кого в жизни ожидала очень тяжелая судьба. Я, например, должна была выйти замуж за деспота; одному моему знакомому грозило заключение в ужасной тюрьме за преступление, которого он не совершал; девушка, с которой ты виделась несколько часов назад - необученная волшебница. Работорговцы похитили ее, и через несколько дней должны были продать на невольничьем рынке. Улавливаешь?

– То есть, ты хочешь сказать...

– Что и тебя, очевидно, ждали бы не лучшие времена, останься ты там.

– Не понимаю, почему на эту стену попадают только безнадеги?

– Я вот много об этом думала и сделала вывод: видимо, наши души, предчувствуя беду, ставят целью во что бы то ни стало ее избежать и ищут какой угодно выход. Если же совпадают какие-то загадочные обстоятельства, они находят дорогу к Стене Санкора. А дальше остается войти. Не волнуйся, ты привыкнешь жить здесь. Конечно, это не жизнь, а ужасное существование, царство тоски и одиночества... Но тут до тебя уже не доберутся проблемы, которые топором нависали над твоей головой там, за ее пределами.

А в самом деле, не к лучшему ли все для меня сложилось? Вдруг я действительно была бы обречена на страдания, которые стали неотъемлемой частью моей жизни еще четыре года тому назад, когда эта проклятая сила выбрала меня, лишив всего, чем я дорожила? Я бы не сказала, что судьба очень сильно меня любит. Так почему бы ей не продолжить издеваться надо мной и в этом мире? Даже то, что я очутилась в этой чертовой стене, похоже на очевидное тому доказательство... или даже наказание в смягченной форме. Ну простите меня, госпожа Судьба, за то, что я, назло Вам, посмела родиться на свет!

Итак, мне придется принять действительность: с этой стены не выбраться, я здесь навеки. Точка...

Стоять, дезертир! Никакой точки! А как же раскопки? Если я останусь здесь, никто не сможет предупредить магов о возможной грозящей катастрофе планетарного масштаба! И Ларгусу потребуются свидетельство о моем родном мире, чтобы сшить прореху...

О Боже! Опять Ларгус? Чего я вообще к тому Ларгуса прицепилась? Почему я решила, что ему действительно понадобятся мои россказни? Это он мне, наверное, сказал просто так, из вежливости, чтобы разговор поддержать. Когда я повзрослею? Двадцать один год, а веду себя как на редкость глупая девочка-подросток. Сколько можно вспоминать о Ларгусе? Ясно ведь как божий день, что у него и так полно дел, ему на меня наплевать, он за мной не пришел и не придет!..

– АЛИСА!
– внезапно донеслось из окутанных мраком коридоров... и я сразу упала, приземлившись на ягодицы.
– Алиса, где тебя ракры носят?! Отзовись, времени мало!

– Ларгус?
– шокировано прошептала я, когда из-за поворота выскочил чертовски обеспокоенный некромант.
– Как ты здесь оказался?

Браво, Алиса! Ты еще раз продемонстрировала свою исключительную дедукцию!

– Ты ничуть не изменилась!
– улыбнулся он, на мгновение убрав с лица серьезность. Интересно, мне это воспринимать как комплимент или оскорбление?